Деннису Гарри Флинну (1948-1964), который был бы соавтором этой книги
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГВОЗДИ ОТ ПОДКОВЫ
ТОГДА
Дождь лил как из ведра; капли, выбивая отрывистую дробь по булыжной мостовой, сливались в целые реки и океаны. Сквозь сплошную водяную завесу проступали лишь смутные очертания предметов. На тротуаре под шипящим газовым фонарем стоял человек. Струи воды сбегали с широких полей его шляпы, текли за шиворот. Ливень был теплый, парной и ничуть не освежал, но человек терпел. Он перехватил поудобнее – наверное, уже в сотый раз – непромокаемый кожаный саквояж, который держал под мышкой. Издалека, с юга, доносились глухие раскаты – то ли гром, то ли артиллерийская канонада.
Послышался стук копыт. Человек нетерпеливо повернулся, но из-за угла показался всего лишь кавалерийский отряд. Лошади высоко поднимали ноги, выбивая подковами искры из мостовой. Кожаная сбруя влажно блестела в тусклом свете фонаря; сабли, шпоры и удила нестройно позвякивали, как побрякушки на арабской плясунье, исполняющей танец живота.
Человек под фонарем прочел на кокардах всадников: «Третий Пенсильванский», и, подняв руку, крикнул «ура!» Капитан пенсильванцев щеголевато отсалютовал ему хлыстом.
Человек провожал взглядом всадников, пока они не исчезли за пеленой дождя, направляясь к мостам через Потомак – навстречу неведомой судьбе.
Когда человек снова повернулся, прямо перед ним стояло ландо. Ближайшая лошадь, оказавшаяся на расстоянии вытянутой руки, шумно выдохнула и скосила на него глаз. От неожиданности он сделал шаг назад, в лужу. Возница – бесформенная тень на козлах – натянул вожжи, чтобы успокоить лошадь.
Дверца экипажа открылась, и высунулась голоса Айзека.
– Эй, Брейди, – сказал он, криво усмехнувшись. Резкий выговор выдавал в нем уроженца Новой Англии. – Будешь садиться или собираешься мокнуть дальше?
Брейди молча поставил ногу на подножку и сел рядом со стариком. Внутри пахло затхлой сыростью, при каждом вдохе ощущался слабый привкус плесени. В Вашингтоне этот запах стоит повсюду. Ужасный город. Как это про него говорят? «Очарование городов Севера и деловитость Юга». Брейди стряхнул воду со шляпы и вытер лицо шейным платком. Экипаж, дернувшись, покатил вперед.
Брейди заметил, что Айзек украдкой взглянул на саквояж, и хмыкнул.
– Не терпится, Айзек? – Он говорил нараспев, как все жители Индианы. – Мой поезд пришел два часа назад. Мог бы встретить меня на вокзале.
– Да, – согласился Айзек. – Мог бы. Но не встретил.
Брейди что-то проворчал и глянул в окно на проплывающие мимо дома, блекло-серые под дождем. Экипаж направлялся в сторону Джорджтауна. Неожиданно грохот колес по мостовой сменился глухим чавканьем. Копыта громко зашлепали по грязи. Брейди улыбнулся.
– Я вижу, у вас еще не все улицы замостили.
– Ну да. И купол Капитолия тоже не достроили. – Айзек бросил взгляд на Брейди и тут же отвел глаза. – Еще много чего не доделано.
Брейди ничего не ответил, и некоторое время они ехали молча.
– Город весь помешался на шпионах, – заговорил наконец Айзек. – Слишком много народу ездит взад-вперед. Поневоле задумаешься. По-моему, за мной на прошлой неделе тоже следили. Наше Общество тут ни при чем, но Совет решил, что нам с тобой лучше, не встречаться на вокзале.
Брейди удивленно взглянул на него – похоже было, что Айзек оправдывается. Брейди вздохнул.
– Ну, неважно, – сказал он.
Айзек подался вперед и постучал указательным пальцем по саквояжу.
– Вот что важно, – произнес он. – То, что ты привез. Скажи мне прямо, Брейди, без уверток, здесь то, чего мы ждали?
Вместо ответа Брейди погладил рукой саквояж, ощутив ладонью влажность кожи и холод металлических застежек.
– Здесь три недели расчетов, – сказал он. – Три недели, даже на машинах Бэббиджа. Мы работали вшестером, двумя независимыми группами, круглые сутки. Численное интегрирование и кое-что из этой новой теории, которая следует из статей Галуа. Когда закончили, обменялись результатами и проверили все заново. – Брейди покачал головой. – Ошибки быть не может.
– Значит, он должен умереть.
Брейди резко, повернулся к Айзеку. Лицо у старика было бледное и изможденное. На коже, напоминавшей пергамент, темнели коричневые старческие пятна. Брейди коротко кивнул, и Айзек прикрыл глаза.
– Ну, эта новость порадует кое-кого в Совете, – произнес он как будто про себя. – Дэйвиса и Мичема. И Финеаса тоже. У него фабрики стоят – хлопок не везут с Юга.
Брейди нахмурился.
– Неужели они допускают, чтобы их личные интересы…
– Нет, нет. Они так же подчиняются уравнениям, как и мы с тобой. С рабством надо кончать. Против этого в Обществе никто не возражает, даже южане. Эти уравнения… они показали нам, что будет, если рабство останется. – При этом воспоминании Айзек содрогнулся. – Вот почему мы… приняли меры. – Лицо старика напряглось еще сильнее. – Они поймут, что и это тоже необходимо.
Он открыл глаза и пристально посмотрел на Брейди.
– Они принимают неизбежное с улыбкой, а мы с горечью, – ну и что? Какая разница?
– Проклятье, Айзек! Нельзя было до этого доводить! – Брейди громко шлепнул ладонью по саквояжу. От резкого звука Айзек поморщился.
– Не хочешь замарать руки его кровью? Да у нас они уже по локоть в крови. Эта война…
– Случайность. Ошибка в расчетах. Дуглас
[1]
должен был победить. Он мастер уговаривать. Он мог покончить с рабством, да так, что Юг был бы ему только благодарен. Народный суверенитет и закон о гомстедах – вот и все, что требовалось.
– Может быть, – согласился Айзек. – Но Бьюкенен
[2]
назло Дугласу наложил вето на закон о гомстедах, а этого мы никак не могли предвидеть. Мы не знали, что сепаратисты настроены так решительно. После того провала на съезде в Чарльстоне невозможно было предсказать, чем кончатся выборы. А Линкольн со своими республиканцами…
– Ох уж мне этот фигляр из захолустья! – сердито сказал Брейди. – После того как его избрали, все пошло насмарку! Юг так перепугался, что решил отделиться. Но как мы могли это рассчитать? Что бы он ни затевал, у него никогда ничего не получалось. Дважды разорялся, получил нервное расстройство, не прошел в законодательное собрание штата, провалился на перевыборах, даже должности государственного землемера не смог получить. Два раза пытался попасть в сенаторы и один раз в вице-президенты, и его ни разу даже не выдвинули кандидатом. Черт возьми, Айзек, он ведь и президентские выборы проиграл!
