– Это возможно, – признал Кеннисон наконец. – Денвер – часть владений брата Ульмана. Но… – он покачал головой. – Это была колоссальная глупость, а у брата Ульмана хоть и много недостатков, но глупость среди них не числится. Только вот…
– Что?
– Только вот один из тех, кто оказался в числе убитых, был математик. Если денверская группа активно изучала этот аспект распечатки… Все остальные университеты отбросили такую идею prima facie
[46]
, сочтя ее нелепой. Не исключено, что брат Ульман счел нужным действовать на свой страх и риск. И все же… Я знаю, кто из его людей проник в группу, и сомневаюсь, чтобы он решился пожертвовать столь ценным агентом. – Он перевел дух и взглянул на Сару. – Таким образом, получается, что мы с вами вынуждены хотя бы временно стать союзниками. Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам разыскать вашего друга.
Сара посмотрела на него. У нее не было ни малейшего желания иметь с ним дело, а тем более получать от него помощь. Но похоже было, что он говорит серьезно, и лицо его казалось открытым и искренним. В конце концов, какого черта? Она готова была принять помощь даже от самого дьявола, если бы только он помог ей найти Денниса.
– А почему? – спросила она его. – Зачем вам мне помогать?
– Ну, просто ради удовольствия. Всегда приятно помочь другому в беде. – Кеннисон с невинным видом развел руками. – И еще потому, что люди, которые похитили вашего друга, угрожают и мне тоже. Так что на некоторое время наши пути совпадают. Когда-нибудь потом, может быть, мы снова станем противниками, но сейчас… – Он многозначительно пожал плечами. – Кто знает, вдруг окажется, что у нас с вами больше общего, чем вы думаете?
Сара хотела ответить, но Кеннисон жестом остановил ее.
– Я все прекрасно понимаю, моя милая. Если это послужит вам утешением, знайте, что я голосовал против той операции, объектом которой стали вы. Я говорил им, что улик против вас недостаточно, и не исключено, что мы гонимся не за той дичью. Но увы, мадам Вейл была непреклонна. Очень трудная дама. Она… Впрочем, nil nisi bonum
[47]
. Впоследствии ваше поведение начало становиться более опасным, и боюсь, что я дал себя уговорить. Надеюсь, вы понимаете, что лично к вам у меня нет вражды. Как показали позднейшие события – и в поместье мистера Бентона, и в особняке мадам Вейл, – страх разоблачения, который мы испытывали, был вполне обоснован.
Он бросил быстрый взгляд на часы.
– Боюсь, нам пора идти. А пока… – Он повернулся к Саре и серьезно сказал: – Если вы когда-нибудь окажетесь в опасности – из-за этой истории или по какой бы то ни было другой причине, – вы всегда можете обратиться ко мне за защитой и получите ее без всяких оговорок.
Сара всмотрелась в его лицо, пытаясь понять, что у него на уме. Но она не увидела ничего, кроме искренности и открытости. И даже нечто вроде готовности. Неужели он пытается с ней подружиться? Или как-то загладить свою вину за те муки, через которые она прошла по его милости? Ей было странно думать об этом человеке как о своем возможном защитнике. Однако или Кеннисон чертовски хороший актер, или он говорил искренне.
Она покосилась на Реда и с удивлением заметила на его лице выражение почти неприкрытой враждебности. Реду, который ни к чему не относился серьезно, предложение Кеннисона защитить ее не понравилось. Не ревнует ли он? Вот это мысль!
После того, как Кеннисон и Селкирк ушли, Ред и Сара еще некоторое время оставались в пиццерии. Ред заявил, что хочет доесть пиццу, а Сара тихо сидела рядом и ждала. Опершись локтями на стол, она сцепила пальцы и начала разглядывать гладкую черную кожу на запястьях. Потом прикрыла глаза и остро ощутила все свое тело – положение рук и ног, натяжение блузки и юбки, обтягивающих фигуру. Она ощутила даже присутствие Реда, сидящего в нескольких сантиметрах от нее. Что это, его аура?
Наконец Ред заговорил.
– Похоже, Тайной Шестерке не терпится добраться до братца Дэниела. Я думаю, не их ли был и тот загадочный соглядатай в Убежище?
Сара открыла глаза.
– Не забудь, – сказала она, – что Шестерка раскололась, как и Общество Бэббиджа.
– Помню.
– Я заметила, что братцу Дэниелу ты об этом ничего не сказал.
– Забыл, должно быть.
– Забыл?
– Ничего, он малый сообразительный, догадается. Ведь дилемма Карсона входит в обязательную программу.
– Неужели он говорил серьезно? О том, что будет меня защищать?
Ред швырнул на поднос последний кусок пиццы.
– Терпеть не могу анчоусов, – сказал он и вытер руки салфеткой. – Да, он говорил серьезно. Дэн – коварная змея и скользкий сукин сын, но он честный сукин сын. Он может солгать только в одном случае.
– В каком?
– Когда он лжет и самому себе тоже.
На улице уже наступила ночь. Выходя из пиццерии, они на секунду задержались в дверях. По автостоянке взад-вперед гоняли машины, не обращая внимания на разметку. Время от времени они проносились мимо витрин со скоростью, которая показалась Саре опасной. Справа, в дальнем конце стоянки, кучка юнцов, что-то возбужденно выкрикивая, толпилась вокруг двух пикапов, стоявших перед входом в «Макдональдс». Слепящие ртутные фонари освещали все вокруг каким-то странным мертвенным светом, словно в старом черно-белом фильме.
– Ну что? – спросил Ред, застегивая молнию на куртке: стоял сентябрь, и было прохладно. – Встреча с Кеннисоном в самом деле оказалась такой ужасной, как ты думала?
Сара покачала головой.
– Еще хуже.
– Хуже?
– Да, черт возьми! Уж очень он был обаятелен.
Ред бросил на нее быстрый взгляд.
– Да, это довольно противно.
– По-моему, я была готова ко всему, кроме этого. Джим, он же попросил у меня прощения за то, что навел убийц на меня и на моих друзей. И от всей души!
– Очень похоже на Дэна. Искренность так и сочится из него, как слизь из улитки.
Она посмотрела на Реда.
– Ты его не любишь, правда?
– Я не думал, что это так заметно, – проворчал он.
Они сошли с тротуара и направились к своей машине. В этот момент слева раздался визг покрышек. Сара повернулась и увидела, что какой-то автомобиль, набирая скорость, мчится прямо на них от универмага «Брэдли». Свет его фар пронзил тьму, приковав ее к месту. Ред обеими руками изо всех сил толкнул ее, и оба упали позади стоявшей рядом машины. Сара прижалась к земле, вдыхая запах асфальта и машинного масла. Колени и ладони у нее были ободраны о гравий, мелкие камешки больно врезались в кожу. «Вот оно, – подумала она. – Эта сволочь Кеннисон…»
