Вейн побелел и отвернулся.
– Не надо.
Донг, сидевший с опущенной головой, сказал:
– Примите мои извинения, доктор Вейн. Мне не следовало так легко бросаться обвинением в массовом убийстве.
Джереми заметил, что от самого обвинения Джим не отказался. Он с трудом сел прямо.
– Тем не менее мы знаем, как безжалостно Общество Бэббиджа. Они убивают всех, кто близко подходит к их тайне. На прошлой неделе я объявил, что доктор Донг сделает сообщение о результатах своего математического анализа сегодня…
– Вчера, – перебила его Гвинн.
– Ну, вчера. И вскоре после того, как мы должны были войти в эту комнату, там происходит взрыв. Мне представляется очевидным, что кто-то не хотел, чтобы мы слышали сообщение доктора Донга.
– Кто-то из тех, кто был в комнате?
Вейн посмотрел на нее.
– Да, Гвинн. Кто-то из тех, кто был в комнате. Кто еще мог знать о сообщении доктора Дон… Джима? И, очевидно, кто-то из тех, кто остался в живых. Не думаю, чтобы кто-нибудь по собственной воле вздумал таким способом лишиться жизни.
Джереми почувствовал, что у него закружилась голова и к горлу подступила тошнота. Наверное, от контузии. Или от одной мысли о том, что кто-то может пожертвовать жизнью ради абстракции. Как те террористы на Ближнем Востоке, которые разгоняются на автомобиле, набитом взрывчаткой, и направляют его в цель. Или как тот человек в парке, который стрелял в Сару Бомонт. Джереми никогда не понимал фанатиков. Фанатизм заставляет людей вести себя иррационально, а иррациональное поведение непредсказуемо и опасно.
– Ты понимаешь, что говоришь, Херкимер? Ты говоришь, что один из нас – член Общества Бэббиджа. Что один из нас подложил эту бомбу или помог ее подложить. Что один из нас убил наших друзей.
– Это были мои и ваши друзья, Гвинн. Давние сослуживцы. Коллеги. Но Джереми был с ними почти незнаком. А доктор Донг вообще незнаком.
Донг вскочил с места, опрокинув стул.
– Если бы я не хотел, чтобы до вас дошла суть этих математических моделей, я мог бы в своем сообщении просто ее утаить. Или совсем не делать никакого сообщения. Если бы я не пришел к Гвинн с этим предложением, вообще ничего бы не произошло.
Наступило молчание.
– Вообще ничего бы не произошло… – шепотом повторил Донг, нащупал стул и снова сел.
– Нет, Джим, это все же могли быть вы, – не унимался Вейн. – Чтобы выяснить, что мы знаем или о чем догадываемся, вы должны были так или иначе принять участие в работе группы. Но вы математик, и у вас был только один благовидный предлог.
Донг сердито взглянул на него, но промолчал.
Джереми рассмеялся. Все повернулись к нему.
– А как насчет меня, Херкимер? Как вы можете изобразить злодеем меня? Люди из Общества Бэббиджа совершили нападение на моего ближайшего друга, а потом похитили его. Ну-ка, сделайте из меня главного героя вашего сценария. Попробуйте!
Вейн с улыбкой развел руками.
– Я просто пытаюсь реконструировать историю. Те же факты, но другие объяснения. Вы хотите, чтобы я сделал вас главным героем? Пожалуйста. Этот Деннис Френч никогда не был вашим другом, а только удобным прикрытием. – Он жестом остановил Джереми, который хотел возразить. – Вы можете утверждать иное, вы можете изобразить обиду, но откуда мы знаем, что вы говорите правду? Мы видим только ваши действия, а не мотивы. Как только вы поняли, что на уме у Сары Бомонт и у вашего сожителя, вы приняли меры, чтобы устранить их и всех других, с кем они могли общаться. А к Гвинн вы пришли для того, чтобы выяснить, что сказал ей мистер Френч.
Джереми стало не по себе. Это выглядело вполне правдоподобно. Все могло быть именно так, и только он знал, как было на самом деле. Он видел, что Гвинн смотрит на него с тревогой. Как легко перетолковать факты!
– А как насчет группы? – спросил он. – Зачем бы я допустил, чтобы она ее создала?
Вейн пожал плечами.
– Ну, скажем, для того, чтобы узнать, кто еще из историков принял бомонтовскую распечатку всерьез. Как по-вашему, почему я так старался показать, что сам не придаю ей такого значения? Я уверен, что и в Стэнфорде, и в Чикаго тоже есть ваши агенты.
– Херкимер, – сказала Ллуэлин, – вы сами верите в то, что говорите?
– Нет. Конечно нет. Но я стараюсь быть объективным. Хотите услышать сценарий, где главным героем будете вы?
Ллуэлин пристально посмотрела на него.
– Нет.
– Ага. Вот видите? Каждый из нас может подозревать всех других. Каждый может не спать ночи, размышляя, кто из остальных убийца. – Он потряс головой. – Банда братьев.
– Но ведь вы позаботились о том, чтобы скрыть, что мы находимся здесь, в больнице, – напомнил Джереми.
– Элементарная предосторожность. В конце концов, из этого может ничего и не выйти. Те врачи, кто в этом участвовал, получили солидные взятки, а кое-кто из них, возможно, и сам понимает, что это нужно хранить в тайне. И все же… – он пожал плечами. – Рано или поздно кто-нибудь может проговориться. Но пока тех, кто погиб, не ищут.
– Пока, – повторил Джереми. – Но что нам теперь делать? Куда направиться? Очевидно, домой вернуться никто из нас не может. – Он мельком подумал о своих вещах – о книгах, Мондриане, хрустале. Что будет с ними? Кому они достанутся? Ему и в голову не приходило писать завещание, а родственников у него не было. Ну что ж, все это уже в прошлом. Тот, кто в таких обстоятельствах не готов без всякой жалости расстаться со своим имуществом, не готов продолжать жить. Будем живы, появится и имущество, но имущество не вернет жизни. Он вспомнил старую комическую сценку: «Кошелек или жизнь», – говорит грабитель; «Погоди, я подумаю!» – отвечает комик. Джереми решил, что тут на самом деле нет ничего смешного. – Если мы официально погибли, то кто мы теперь?
При мысли о том, что с прошлым покончено, он почему-то почувствовал странное оживление, у него появилось непривычное ощущение свободы.
Вейн оглядел всех, сунул здоровую руку в карман и опустил голову.
– За последние два дня в этой больнице умерло четыре человека. Ни у кого из них нет близких родственников – все приезжие. Нужные исправления в документах сделаны. Теперь вы – это они, а они – это вы.
– Когда мои братья и сестры придут за моим телом, – возразил Донг, – они увидят, что это не я.
Джереми покачал головой. За его телом никто не придет. Нужно ли считать, что ему повезло? Или наоборот?
Вейн ссутулился.
– Это временная мера, всего лишь уловка, чтобы нам благополучно покинуть больницу. Умершие были того же пола, но не того же возраста и, в одном случае, не той же расы. – Он пожал плечами. – Теперь, когда Джереми пришел в себя, нужно действовать быстро. Все устроено.
– Все устроено? – переспросил Джереми. – Кем?
