«Что там мелькнуло у него в глазах? Не послышалось ли в его голосе колебание?» Кеннисон небрежно откинулся на спинку кресла.
– Продолжайте, – сказал он.
Селкирк кивнул.
– Понимаете, меня смущали кое-какие остаточные аномалии. Даже после того, как я учел наши собственные действия и те, что мы приписываем Шестерке, аномальных узлов все еще оставалось больше, чем можно объяснить случайностью.
– Гвозди от подковы, – рассеянно произнес Кеннисон. – Глория Беннет называет их «гвоздями от подковы». – Он заставил себя сосредоточиться. – И до сих пор никто этих лишних аномалий не замечал?
– Нет. По двум причинам. Во-первых, никто их не искал. А во-вторых, пока действия Шестерки тоже числились среди остаточных аномалий, величина параметра Р преувеличивалась и поэтому…
– И поэтому преувеличивалась величина сигмы и ширина пространства сомнений. Не стоит углубляться в подробности, Алан, я ведь все это тоже проходил.
– Я хотел только сказать, что, когда разброс ошибки стал существенно меньше, эти аномалии вылезли наружу, как подводные камни во время отлива. Тогда я начал смотреть, какие из них имеют определенную направленность, а какие действительно случайны и нет ли у них общих признаков второго порядка.
– Очень разумно. И вы обнаружили, что некая существенная часть этих аномалий…
– …Европоцентрична, – ответил Селкирк. – То есть аномальные узлы вызваны событиями, происходившими в Европе. Если бы я взялся строить по этому поводу догадки, то я бы сказал, что европейцы занимаются этим так же давно, как и мы, и Шестерка.
«Если бы взялся строить догадки»?
– Понимаю. Но к чему это все? Какое отношение имеет эта европейская группа к нашим планам, касающимся базы данных? – «И почему из этого следует, что я могу стать важной, влиятельной персоной?»
Селкирк встал и принялся шагать взад и вперед по комнате. Кеннисон остался сидеть, глядя прямо перед собой, но внимательно следя за ним уголком глаза.
– Некоторые признаки указывают на то, что эти европейцы проникли в Северную Америку. Помните, что сказал нам тогда в пиццерии Кальдеро? Что один из документов в распечатке был написан по-французски? Так вот, мы знаем, что это не мы и не люди Кальдеро. А Шестерка – группа сугубо доморощенная, с какой стати она стала бы объясняться по-французски?
– В Квебеке французский – официальный язык. Но я понимаю, что вы хотите сказать. Продолжайте.
Селкирк потер подбородок рукой и начал переставлять с места на место графины на столе.
– Я подумал, что если эта банда хочет распространить свои действия на Северную Америку, то она может предоставить некоторые привилегии тому, у кого найдется уже готовая инфраструктура.
Кеннисон насторожился.
– Привилегии?
Селкирк повернулся к нему.
– Ну да, – сказал он оживленно. – Поставьте себя на их место. Допустим, вы собираетесь открыть свои филиалы по всему континенту и кто-то является к вам не только с готовой инфраструктурой, но и с обширной, подробной базой данных. Это сэкономит им много лет работы. Как бы вы поступили, если бы единственной альтернативой было начинать с нуля?
Кеннисон в последний раз затянулся сигарой и ткнул ее в пепельницу.
– Вы думаете, можно было бы рассчитывать на их благодарность? – Кеннисон всегда верил в благодарность. Он считал ее самой полезной из человеческих эмоций. – И вы полагаете, что, если бы я вступил в контакт с этими… Как они себя называют?
– Еще не знаю.
– Ах, вот как. В общем, если бы я вступил с ними в контакт, они могли бы взять меня к себе на работу? Каким-нибудь там руководителем филиала? – добавил он с кривой усмешкой.
Селкирк подошел ближе и оперся на стол.
– Да. И подумайте вот о чем. Разве эта должность будет ниже, чем та, что отнял у вас Ульман?
Кеннисон задумался. Это ему в голову не приходило. Он посмотрел Селкирку прямо в глаза.
– Да, пожалуй, вы правы.
Он будет не менее могущественным, чем Ульман. Разве не восхитительная месть? Несправедливо отстраненный от руководства одной организацией, он вернется, имея за спиной другую, еще большую. Какую рожу скорчит Ульман, когда об этом узнает!
– Очень хорошо, Алан. Примите все меры, какие сочтете нужными, чтобы выйти на эту европейскую организацию. Но постарайтесь не спугнуть их. И не пытайтесь вступить с ними в контакт, пока мы с вами не проверим все ваши расчеты.
– Будет сделано, – кивнул Селкирк и направился к двери.
– Да, еще одна вещь.
Селкирк остановился.
– Что?
Кеннисон потер пальцем нос и начал крутить в руке бокал.
– А как насчет приятеля Беннет – того архитектора? Похоже, у нее есть какая-то нить, которая может на него вывести.
Ему показалось, что Селкирк прищурился и что в голосе у него прозвучала осторожность.
– Да? А что за нить?
– Точно не знаю, но она считает, что его держит у себя какая-то другая группа, а не Тайная Шестерка.
– Другая группа?
Кеннисон пристально посмотрел на него, склонив голову набок.
– Да. Как по-вашему, не могут это быть те европейцы, которых вы обнаружили?
– Возможно, – медленно произнес Селкирк.
Кеннисон кивнул и поджал губы.
– В конце концов, мы ведь пообещали им, что поможем его разыскать.
Когда шотландец вышел, Кеннисон слегка улыбнулся. По крайней мере, теперь понятно, на кого Селкирк работает. На этих европейцев. Вполне возможно, он один из тех, кого они послали в Америку присмотреть подходящие фирмы, которые можно было бы перекупить и использовать в качестве «крыши» или убежища.
Примерно то же самое Кеннисон попытался сделать с «ДБС». Не слишком радостная картина. Как в мультфильме: большая рыба глотает рыбу поменьше, а та в это время глотает совсем маленькую. Кеннисон схватил свой бокал и залпом допил вино. Он привык быть хищником, а не добычей. Так чувствует себя тигр, неожиданно обнаруживший, что кто-то крадется за ним по пятам. Новое, не слишком приятное ощущение. И для тигра куда более неприятное, чем для газели. В конце концов, для газели это дело привычное.
«Но ведь европейцы не знали, что крадутся за тигром», – подумал Кеннисон. Во всяком случае, вначале. Селкирка подослали к нему потому, что фирма, которая занимается демографией, – очень полезный источник сведений, вот и все. Нет сомнений, что они подослали своих агентов и к Гэллапу, и ко всем остальным. Селкирк не мог знать, что «КД» – совсем не то, чем она кажется. Вероятно, бомонтовская распечатка застала его врасплох: он неожиданно для себя обнаружил, что сунул голову в пасть к тигру. Неудивительно, что он был так потрясен в тот день, когда явился проситься к нему!
