– Откуда взялись эти имена в нашей базе данных? Может, это был один из наших заказов? – Надо запутать его. Притвориться дурачком. Выиграть время.
– Нет, сэр. Случилась очень странная вещь. Эти имена запускали в действие «Джаггернаут», но их в нашей системе не было. И тем не менее она подверглась атаке. Очень странно, по-моему.
– Действительно, странно. Может быть, «червь» ошибся.
– Исключено, мистер Кеннисон. Может быть, вы до сих пор этого не поняли, но эта Бомонт очень умна. Нет, отсюда со всей очевидностью вытекал вывод о том, что в нашей системе есть секретная часть. – Он широко улыбнулся. – Вам известно, что такое «дыра духовника», мистер Кеннисон?
– «Дыра духовника»? Нет.
– В прошлом в Англии и Шотландии, когда католическая церковь была запрещена, некоторые благородные семьи, которые оставались верны прежней вере, устраивали в своих домах тайники и секретные ходы, чтобы прятать священников. Так вот, я обнаружил такой же потайной ход в архитектуре нашей системы. Кто бы его ни придумал, он молодец, я перед ним преклоняюсь. Под прикрытием системы «Кеннисон Демографикс» существует вторая, потайная система. Как параллельный мир в научной фантастике.
Кеннисон изобразил на лице ярость.
– Вы хотите сказать, что кто-то без нашего ведома паразитирует на нашей системе? Это просто возмутительно!
Селкирк, по-прежнему улыбаясь, укоризненно покачал головой.
– Не надо, мистер Кеннисон. Я заглянул в эту вторую систему. Пошуровал там и сям. Перевернул несколько камешков, чтобы посмотреть, что из-под них выползет. И узнал много нового. – Он нарочно растягивал слова, наслаждаясь произведенным эффектом. В его речи снова зазвучал шотландский акцент.
Кеннисон сдался. Он закрыл глаза и провел ладонью по лицу.
– Хорошо, Алан. Переходите к сути дела. Хватит ходить вокруг да около.
Селкирк пожал плечами.
– Все, что говорит Бомонт, правда. Тайное общество, которое пытается управлять историей, существует. И вы – один из его руководителей. – Он улыбнулся, продемонстрировав безукоризненные зубы.
– Вы должны понимать, Алан, – устало произнес Кеннисон, – что я не могу позволить вам обратиться с этим в газету или в полицию.
Впервые за все время Селкирк как будто удивился. Он выпрямился в кресле.
– О нет, мистер Кеннисон, вы меня совсем не поняли. Я не собираюсь вас выдавать. Я хочу к вам присоединиться.
5
Сара нашла Реда у загона для лошадей. Летнее солнце только что село, и западная часть небосвода за спиной Реда пылала пожаром. Облака плыли одно за другим так низко, что, казалось, задевали вершины гор, окружавших ранчо. Макушки облаков были темно-серыми, под стать наступающей ночи, а снизу окрашены в оранжевый цвет от солнца, уже зашедшего за горизонт. Стайка птиц – Сара не разобрала каких – пролетела мимо.
Она с удивлением отметила, что Ред наконец-то отказался от своего городского гардероба в пользу более практичного наряда ковбоя. Хотя, честно сказать, стетсоновская шляпа шла ему, как корове седло.
– Привет, приятель, – сказала она.
– Какой уж там приятель, – хмыкнул Ред. – Это вы чувствуете себя здесь как рыба в воде. Дикий Запад, ковбои, мустанги, горы и все такое.
– А вы нет? Хотя, конечно, нет. Вы даже не чувствуете, что повернулись спиной к закату.
Ред нехотя взглянул через плечо на облака.
– Неплохо.
Сара покачала головой.
– Неплохо? Вы ограниченный обыватель. Ред. Да на Востоке вы никогда в жизни не увидите такого. В детстве я не видела ничего подобного.
Сумерки уже спустились, и она не могла разглядеть лица Реда, но в его голосе ей почудилось удивление.
– Я думал, вы выросли в Чикаго.
– Да.
– Но ведь Чикаго не на Востоке.
– Неужели? В какой стороне? Покажите.
Ред вытянул руку.
– Ну, и куда вы показываете?
– На восток.
– Вопросов больше нет.
Ред тяжело вздохнул.
– Хорошо. Но я все-таки не понимаю. Вы же родом не отсюда. Вы – горожанка. Как получилось, что вы чувствуете себя здесь как дома?
– Я по-прежнему большую часть времени остаюсь горожанкой. Денвер не такой уж маленький город. Просто он не расползся в стороны, как почти все города в восточных штатах. Все верно, я выросла в Чикаго. В Южном Чикаго мне известна каждая дыра, каждый закоулок. Но теперь мой дом – здесь. Я сразу это поняла, когда впервые попала сюда.
Ред взглянул на часы. Сара заметила, что часы у него старомодные – со светящимися стрелками и циферблатом.
– Расскажите мне, как это было, – попросил он.
Сара пожала плечами и засунула руки в карманы джинсов.
– В сущности, рассказывать не о чем. В один прекрасный день я пришла в «Чикаго Трибюн», где тогда работала, и заявила, что увольняюсь. Совсем увольняюсь. У меня не было никаких планов, никто мне не предлагал новой работы. Просто я была сыта Чикаго по горло. Я хотела… Да я сама не знала тогда, чего хочу. Наверное, чего-то нового. Может быть, увидеть более широкие горизонты. Порвать с прошлым.
– Обычно в таких случаях девушки отправляются в Нью-Йорк.
– На Бродвей. Да, я знаю. Но меня интересовала суть, а не блестящая упаковка. Нью-Йорк – тот же Чикаго, только побольше. Калькутта для среднего класса. Грязный, запущенный, совершенно первобытный город. Представьте себе, там действительно выбрасывают мусор на тротуары. – Сара покачала головой. – Нет. Я сложила пожитки в свой старенький «шевроле» и выехала на автостраду. Клянусь, я даже не знала, куда направляюсь. Я просто вырвалась из Чикаго. Я поехала к югу, а когда доехала до первого перекрестка, свернула не на восток, а на запад. И потом, на каждой развилке сворачивала к западу, пока не очутилась на шоссе номер 80, которое вело бог знает куда…
Сара умолкла и пристроилась на нижней перекладине изгороди, пригнувшись и прижав колени к груди. Она наклонилась и, выдернув из земли травинку, стала мять ее пальцами.
– Я проехала Иллинойс, Айову и равнины Небраски, практически не заметив ничего вокруг. Все это время я думала о том, правильно ли поступила, и убеждала себя, что делаю глупость. Сама не знаю почему, я свернула на шоссе номер 76, ведущее к Денверу. И в один прекрасный день – я думаю, это было ближе к вечеру, где-то между Джулисбергом и Стерлингом, – я впервые увидела эту потрясающую картину – стену снежных вершин, выстроившихся над горизонтом. «Пурпурных гор спокойное величье». До того момента я не знала, что это значит, а тут поняла – вот это про что. И мне стало ясно, что я впервые в жизни нашла свой дом.
Ред молча кивнул.
– Каждому свое, – сказал он через некоторое время. – Я, например, не мыслю себе жизни без ярких огней и шума, без круговерти и суматохи реальной жизни.
