— Да, — выдохнул я, словно камень с души свалился. — Да, это явно был кто-то другой.
— Отлично. Иди, девочка, — приказала Гуммигут.
Джейн без единого слова направилась на кухню.
— Главный префект скоро посетит вас, — продолжила она, обращаясь теперь к отцу, — а пока что не могли бы вы посмотреть кое-кого из серых? Они жалуются на здоровье. Если вы подпишете акт о симуляции, я смогу снять баллы с этих серых лодырей и поучить их уму-разуму. Это займет от силы минут десять.
— Гм… Я сделаю все, что смогу.
Отца явно покоробило такое отношения к собственным работникам. Желтые занимались распределением рабочей силы, то есть серых. Некоторые делали это хорошо, другие плохо. Госпожа Гуммигут, очевидно, принадлежала ко вторым.
Наконец префектша ушла. Я медленно побрел по коридору на кухню, где с равнодушным видом возилась Джейн. Я встал в дверях, но она не повернулась в мою сторону. А вдруг я и вправду ошибся? Разве можно проделать за утро сто с лишним миль, если не ехать на поезде? Однако, взглянув на девушку, я понял, что это была она — по знакомому холодку в груди, и потом, разве найдется второй такой же нос?
— Как это вам удалось? — спросил я. — Смотаться за одно утро в Гранат и обратно?
— Смотаться?
— Я собираю устаревшие слова. «Смотаться» — значит «совершить поездку за сравнительно короткий срок».
— А знакомо тебе слово «мудак»?
— Нет, еще нет. А что оно значит?
— Я не знаю. Но думаю, оно к тебе вполне подходит. И я вовсе не «смоталась» в Гранат — вы меня с кем-то спутали. Вы ведь смотрели на мой нос только что?
— Нет, — солгал я.
— Нет, смотрели.
— Ладно, — я испытал внезапный прилив храбрости, — смотрел. И что с того? Он похож на…
— Мой долг — предупредить вас.
— О чем?
— О том, что случится, если в моем присутствии говорить слова «нос» и «симпатичный».
Я принял это за шутку и рассмеялся.
— Да ладно тебе, Джейн!
В ее глазах снова сверкнуло бешенство. Та же самая девушка, без всяких сомнений.
— Я разве говорила, что ты можешь обращаться ко мне по имени?
— Нет.
— Вот что, красный. Выслушай меня. Нам не о чем говорить. Мы никогда не встречались, между нами нет ничего общего. Ясно? Через месяц ты вернешься к своей жалкой серой жизни в Гайморите или где там еще. Главное, чтобы подальше от меня.
И она вновь принялась отмеривать муку. Я стоял безмолвно, не зная, что сказать или сделать. Никогда мне еще не попадались такие прямолинейные люди: все равно что разговаривать с префектом в обличье двадцатилетней серой девушки.
— Есть ли пожелания насчет жира? — спросила Джейн, держа в руках два горшочка. — Растительный дороже, но восстановленный животный может содержать следы какого-нибудь гражданина. Не знаю, насколько вы брезгливы там, в центре Коллектива.
— Не особенно. А кем был тот самозванец-серый в магазине красок?
Знай я эту девушку лучше, я бы промолчал. После краткой паузы она схватила первое, что попалось под руку, — большую кулинарную вилку — и метнула в мою сторону. Вилка, звеня, вонзилась в косяк. Я уставился на дрожащую рукоятку дюймах в пяти от своего лица, потом взглянул на Джейн: та пришла в такое бешенство, что кровь бросилась ей в лицо. Хорошенький носик был у этой девушки или нет, но темпераментом она обладала бурным.
— Хорошо, хорошо, — успокоил я ее. — Мы никогда не встречались.
В дверь позвонили. Вообще-то Джейн, как служанка, должна была открыть, но она не шелохнулась.
— Я открою.
Джейн ничего не сказала. Я вышел, но тут же вернулся, показал на вилку, все еще торчавшую в косяке, и спросил:
— Ты ведь не собираешься убить меня?
— Нет.
— Рад это слышать.
— Не здесь. Слишком много свидетелей.
Вероятно, на лице моем отобразился шок, и Джейн позволила себе сухо улыбнуться.
— Это шутка? — продолжал допытываться я.
— Да.
Но, как выяснилось позже, это была вовсе не шутка.
И опять, вопреки ожиданиям, гостем оказался не главный префект, а морщинистая старуха с розовыми щечками и радушной ухмылкой. Платье показалось мне сперва темно-винным, но выяснилось, это натуральный пурпур — просто я видел только его красную составляющую. Под ярким кружком синтетического пурпурного цвета виднелись значки заслуг и перевернутый значок главного префекта — женщина когда-то занимала этот пост. Я невольно выпрямился. В руках она держала кекс — простой, без начинки, но с неожиданно богатым украшением: ярко-красная замороженная вишня поверх снежно-белой сахарной глазури.
— Новый цветоподборщик? — недоверчиво спросила она. — Вы же только из песочницы выбрались.
— Это мой отец, — объяснил я. — Он осматривает симулянтов вместе с госпожой Гуммигут. Чем могу помочь?
— Надо привыкнуть к тому, что цветоподборщики теперь так молоды, — вздохнула она, словно не слышала моих слов. — Добро пожаловать в Восточный Кармин.
Я поблагодарил женщину, и она поведала мне, что ее зовут вдова де Мальва, что она очень хорошо видит пурпурный цвет и что она наша соседка — живет в следующем доме. Рассказав нудную, но, к счастью, более-менее короткую историю про жуткую промышленную аварию, после которой трем семействам пришлось с боем добывать уборщика, старушка наконец предложила мне кекс.
— Большое спасибо, — сказал я. — И еще с вишней! Не хотите ли войти?
— Честно говоря, нет. — Она сделала паузу и пододвинулась ко мне ближе. — Вы только что приехали, а потому надо вас предупредить насчет госпожи Ляпис-Лазурь.
— Вот как?
— Именно так. Сладкие речи, показная любезность… а на самом деле она прирожденная законченная лгунья, которую почему-то еще не пожрала гниль. Пустить бы ее на мыло — куда больше пользы для города.
— Она вам несимпатична?
— Что вы! — воскликнула де Мальва оскорбленным тоном. — Мы с ней близкие старинные друзья. И вместе ведем учет явлений призраков. Кстати, вам доводилось их видеть?
— В последнее время — нет, — ответил я, удивленный тем, что бывшая префектша предается такому ребячеству.
— А еще мы руководим Восточнокарминским обществом реконструкции. Не желаете вступить?
— И что же вы реконструируете?
Вопрос мой выглядел резонным: реконструировать оставалось разве что сцены из «Жизни» Мэнселла, но это было бы смертельно скучно, даже думать не хотелось.
— Мы реконструируем каждый вторник предыдущую пятницу, а в субботу по утрам — четверг следующей недели. Когда участвует весь город, это так весело! В конце года мы реконструируем самые примечательные события. А иногда занимаемся реконструкцией реконструкций. Мне кажется, вы кое-что забыли.
