— Конечно.
Он хлопнул меня по плечу.
— Слишком много ты беспокоишься, Эдди. До понедельника я что-нибудь придумаю.
В воскресенье его, как и Джейн, ждал тест Исихары. В Нефрите тест проходили на восемь недель позже. Но раз уж мы говорили так откровенно, я решил задать нескромный вопрос:
— А сколько у тебя отрицательных баллов?
— Думаю около сотни, — рассмеялся Томмо, — но де Мальва пообещал мне пять, если я проведу тебя по городу и не буду втягивать в свои проделки.
— Рад слышать.
— Да брось ты. Проделки у меня что надо. Не продашь ли свой билет?
— А на что ты его собираешься купить?
— Понимаешь, у меня только с книгой баллов проблема. Наличка — совсем другое дело.
Итак, он торговал на бежевом рынке. Но если его наличные баллы приобретены незаконно, это не поможет ему избежать перезагрузки. Он может быть богаче самого Джозайи Марены, но это не имеет значения. Отправляясь на перезагрузку, ты не мог брать с собой наличных, как и все остальное — кроме ложки. Обычно брали ложку получше, а иногда две. Говорили, что исправительные педагоги выменивали их на разные послабления.
— Я не мог бы, даже если бы хотел. Мой билет на хранении у де Мальвы.
— Плохо.
— Да?
— Само собой. Де Мальва дерет безбожно. Ему придется заплатить вдвое больше, чем тебе.
— Ты шутишь?
— Шучу, понятное дело, — сказал Томмо тоном человека, который, вполне вероятно, не шутит. — Пошли, покажу тебе наши живые цвета.
Мы направились к восточной стороне площади, где располагался сад, — ниже уровня мостовой. Размером с теннисный корт, он был окружен низенькой стеной — высотой со стул. Единственный в Восточном Кармине цветной сад выглядел жалко — темно-зеленая трава, цветы искаженных желтых и синих оттенков. Вероятно, его подкрашивали при помощи пигмента из больших емкостей, напоминавших тюбик с зубной пастой. Хуже того: использовалась устаревшая цветовая схема «красный — синий — желтый», что давало страшно скудный выбор тонов.
— Красный картридж вышел на той неделе, — объяснил Томмо. — Скоро и желтому конец. Улавливаешь, что это значит?
— Ага. — Я сразу просек суть проблемы. — Синяя трава. Совсем паршиво. Цветной сад должен быть везде.
— Ну, у нас есть еще сад госпожи Гуммигут, — ухмыльнулся он. — Туда уходят все ее баллы. Есть даже садовник на полную ставку, который подкрашивает все от руки.
— И это при нехватке рабочих рук?!
— Это не против правил. Как тебе эта дверь?
Мы проходили мимо чиновничьих особняков на солнечной стороне площади. Дверь, на которую показывал Томмо, была выкрашена в общевидный красный — каждый легко мог понять, что здесь живет красный префект. Из-за искусственного красителя дверь казалась бесстыдно-яркой — детали и текстура затмевались всепобеждающим цветом, который чуть ли не проникал в другие чувства. Я ощущал запах жженых волос, в ушах зазвенело, странные воспоминания нахлынули на меня: о матери, о нашей давно умершей зверушке, о походе на мюзикл «Юг Тихого океана».
— Довольно ярко, — заметил я, поняв, куда клонит Томмо: он хотел проверить мое восприятие красного.
— Хмм… но не сказать, что мучительно ярко? Звон в ушах, воспоминания? О том, как ходил на «Перекрась свой фургон»?
— Не совсем. А у тебя?
— Скорее «Семь невест для семи братьев». И еще я сразу вспомнил о нашем барсуке по кличке Смешок.
Если Томмо говорил правду, он был приблизительно одной со мной чувствительности. Но я уже достаточно знал о Томмо, чтобы заподозрить его в накрутке своего цветовосприятия. А то, что переизбыток собственного цвета вызывает воспоминания о мюзиклах и домашних животных, — это знал каждый.
Мы отправились дальше — и буквально через десяток шагов оказались перед большим зданием с надписью «Библиотека» на фасаде.
— Библиотека? — спросил я.
— У тебя поразительные способности к дедукции.
— Я бы кое-что посмотрел там. — Сарказм Томмо я решил проигнорировать.
— Тогда без меня. Если уж смотреть на пустые полки, то я предпочитаю супермаркет. Пахнет лучше, и никто не достает.
Небиблиотека
Не следует поощрять воображение. Ничего хорошего от него не бывает. Так что даже не пытайтесь воображать.
Книга мудрости Манселла
Толкнув дверь, я вошел внутрь. Библиотека оказалась просторной, без внутренних перегородок, с круглым куполом, через который отвесно падал свет. Столы, стулья, зеркала на стендах, расположенные так, чтобы читатели могли направлять свет во время занятий. По крайней мере, все было бы так, будь здесь книги. Как и предупреждал Томмо, полки были почти пусты, а немногие книги были так зачитаны с начала и с конца, что в пристойном виде оставалась лишь середина. В наши дни читать книгу означало узнавать, что делает герой, но оставаться в неведении относительно начала и конца его приключений. Так было не всегда. Скачки назад опустошили полки с литературой по истории, географии, кулинарии, самоусовершенствованию, искусству, поэтическими сборниками и жизнеописаниями выдающихся людей. Сейчас шла очистка полок с художественной литературой — изымался жанр за жанром. Еще оставалась кое-какая беллетристика, помимо горячо рекомендованных крайне пикантных романов, но очень мало — обычно такие книги были у кого-то на руках, или еще не сданы, или сильно зачитаны. Но в этой библиотеке их не имелось вообще.
— Могу я вам помочь? — раздался хор приглушенных голосов.
Я чуть не подпрыгнул — семеро синих неслышно подобрались сзади и в изумлении глазели на меня. Правила гласили, что книги должны изыматься при каждом Великом скачке назад. Но директивы по поводу скачков составлялись халтурно, так что штаты библиотек оставались неизменными — видимо, навсегда. Главным библиотекарем оказалась высокая женщина, с властным взглядом, с головы до пят одетая в синтетически окрашенную синюю одежду. На шее у нее висело множество украшений, а на копне светлых волос ненадежно держалась диадема. Глаза женщины были подведены, и такая же карандашная линия шла через переносицу: традиционный признак библиотекарей, хотя никто не знал, откуда он происходит.
— Госпожа Ляпис-Лазурь. — Голос ее напоминал треск ржавого провода под напряжением. — А вы, должно быть, сын нового цветоподборщика? Приехали к нам считать стулья?
— В том числе.
— Гм. Я слышала, что вдова де Мальва уже успела надуть вас со своим кексом. Осторожнее с этой старой каргой. Поскорее бы ее унесла плесень. У вас есть имя?
— Эдвард, — ответил я, смущенный ее испытующим, недобрым взглядом. — Я хотел посмотреть справочную литературу.
— А романы? — с надеждой спросила она.
Я махнул рукой в сторону пустых полок.
