— Я его уничтожил, — солгал я, возможно, что и к лучшему.
— Тогда я скажу, что линкольн унес Томмо. Мне нужен веский довод, чтобы не пускать его к нам домой.
Я принялся расспрашивать Люси о ее отце как можно осторожнее. Девушка сказала, что он был не прочь хватить линкольна, но пребыванием в Зеленой комнате не злоупотреблял.
— Не знаю, что он там делал, — добавила она, — но он не мог поставить себе ошибочный диагноз. И уж точно не «ловил лягушку».
И Люси, задумавшись, погрузилась в молчание. Я решил сменить тему.
— Я привез тебе вот это, как ты просила. — Я показал ей ложку из Ржавого Холма, завернутую в старый носок, чтобы никто не увидел.
Ложки представляли такую ценность, что ими платили за понятно что, подрывая некогда романтический обычай дарения ложки. «Принять ложку» стало пренебрежительным выражением, намеком на нецеломудренность. Поэтому я и уточнил: «как ты просила».
— О-о! Это то самое?
Я кивнул, и Люси назвала меня «милашкой».
— Как я могу отблагодарить?
— Да никак не надо, — ответил я, на случай если она неправильно меня поняла. — Это просто подарок.
— Что тут происходит? — спросил внезапно появившийся Томмо.
Кажется, ему сильно не понравилось, что мы беседуем друг с другом.
— Эдди дал мне ложку, — объяснила Люси с самым невинным видом.
— Что-о?
— Столовый прибор, Томмо.
— А, да, — он немного успокоился, — правильно.
— Вот я балда, — пожаловалась Люси. — Не умею выбирать слова.
Мы сели за тот же стол для красных, что и утром. Люси принялась болтать с девушкой на другом его конце. Я ничего не мог разобрать, но обе показывали на меня, хихикая.
— Послушай, — обратился ко мне Томмо, — ты ведь не собираешься склеить Люси?
— Совсем нет.
— Хмм. Положил глаз на Чокнутую Джейн? Много пощечин и чуточку удовольствия?
— Нет. Думаю, тут будут сплошные пощечины — и никакого удовольствия.
— Похоже, ты прав. Как там Ржавый Холм?
— Чудесно.
Я рассказал обо всем, что случилось со мной за двадцать восемь минут пребывания там: масса мертвецов, разрушающийся город, Караваджо, цветогидрант, энэсцешник. Я опустил лишь то, что касалось Джейн, Зейна и призрака, но это все равно не интересовало Томмо.
— А мои ботинки девятого размера?
— Вот. — Я протянул ему бумажный пакет с обувью, снятой с мертвого префекта. — Извини, я вовремя не заметил, как они воняют.
— Ага, вижу. — Томмо сморщился и достал скрюченный палец, приставший к стельке. — А ты не мог взять другие, из прихожей?
— Это воровство.
Он перегнулся через стол и швырнул палец в кувшин с водой.
— Знаешь, Эдди, ты слегка двинутый.
К столу подсаживались другие красные, вежливо кивая, когда им представляли меня. Я не знал никого, но они достаточно знали обо мне. Я бы хотел, конечно, чтобы обо мне говорили: «вот парень, который привез Караваджо», или «это дальний родственник цветчика», или хотя бы «он видел последнего кролика». Но нет — я был тем, кто рискнул своей шкурой ради желтого, да к тому же оказался «настолько глуп, что его чуть не сожрало ятевео».
— Кто это? — спросил я Томмо, когда в зал вошла женщина сурового вида.
— Госпожа де Мальва. Если сказать, что она призрак в человеческом облике, это будет несправедливо по отношению ко всем призракам. Она не входит в Совет, но очень влиятельна. Но пусть ее вид тебя не обманывает — она родилась темно-синей и стала лиловой лишь после замужества. Мерзкое создание, которое идет следом, — ее дочь, Виолетта де Мальва. Страшная скандалистка и, как поговаривают, будущий главный префект. Лучше не попадаться ей на глаза.
Но поздно: Виолетта заметила, что мы с Томмо переговариваемся, и поспешила к нашему столу намеренно детской походкой. Прическа — два хвостика — делала ее моложе своих лет. Виолетту нельзя было назвать некрасивой, но ее портил нос — слишком вздернутый и слишком маленький. Как и Кортленд, сын желтого префекта, она носила множество значков, говоривших об отличиях.
— Ты, должно быть, младший Бурый, — сказала она чуть ли не обвинительным тоном, покосившись на мои значки. — Тебе прописано смирение?
— По решению моего Совета.
— Тысяча баллов? — спросила она, имея в виду лучшую половину моей коллекции значков.
— Как видите.
— Что, Виолетта, — вмешался Томмо, — много задушила пушистых лесных зверьков?
Она холодно поглядела на него и опять обратилась ко мне, садясь между нами с нежной улыбкой, так что нам с Томмо пришлось подвинуться:
— Я Виолетта. Виолетта де Мальва. Если тебе сильно повезет, ты станешь моим другом. У меня очень много друзей — некоторые говорят, ни у кого в городе нет столько.
— Очень рад за вас, — ответил я.
— Прелестно! Теперь посмотрим… — Она достала записную книжку из кармана передника и стала листать. — У меня исчерпан лимит друзей, надо кого-то вычеркнуть, чтобы вписать тебя. Ага: Элизабет Золотти.
Виолетта зачеркнула ее имя и вписала сверху мое. Вообще-то я не соглашался стать ее другом, а она и не подумала спросить. Пурпурные, как правило, вели себя именно так.
— Готово! — провозгласила она. — Элизабет все время что-то вынюхивает, к тому же она косолапая и не отличит лютика от гвоздики. А правда, что ты играешь на виолончели?
— Только на трех струнах. Четвертую начну осваивать этим летом.
— Прекрасно! Ты будешь играть в оркестре. Мы собираемся ставить «Редсайдскую историю». Я играть не смогу — у меня главная роль. Придется изображать зеленую, но мы, прирожденные трагики, не боимся показаться смешными. — Она нахмурилась и пристально посмотрела на меня. — Ты ведь не считаешь, что я буду выглядеть смешно?
— Нисколько. Я однажды играл Натана в «Серых и куклах».
— Как это ужасно, — засмеялась она. — Ты, верно, чувствовал себя полным идиотом. Теперь вот что: сколько красного ты видишь?
Этого вопроса следовало ожидать: если старшая де Мальва была синей от рождения, то Виолетта располагалась на синем конце пурпурной части спектра. Чтобы лиловые удержались на вершине социальной лестницы, Виолетте требовался муж покраснее — тогда их дети оказались бы в центре этой части.
— Скажи, что мало, — просвистел Томмо неслышным шепотом.
— Заткнись, Киноварный. Ну так что, мастер Эдвард?
Я хотел было солгать и сказать, что немного, но, поразмыслив, решил, что не обязан говорить этого просто потому, что она спросила.
— Я не обязан отвечать на такие вопросы, госпожа де Мальва.
