Вздорная особа ничуть не испугалась.
— Мой муж — мировой судья! — заявила она, словно выложила козырь из рукава. — Так что я могу устроить вам очень большие неприятности. Как ваше имя?
— Нонетот, — с готовностью ответила я. — Четверг Нонетот, ТИПА-27.
Дамочка заморгала и перестала копаться в сумке в поисках ручки и бумажки.
— Та самая, из «Джен Эйр»? — спросила она, мгновенно размякнув.
— Я видела вас по телевизору! — защебетала женщина с кроссвордом. — По-моему, вы чересчур уж любите вашего дронта, вот что я вам скажу. Могли бы поговорить о «Джен Эйр», «Голиафе» или об окончании Крымской войны.
— Поверьте, я пыталась.
Дама на высоких каблуках уловила подходящий момент для отступления, уселась через два ряда позади меня и уставилась в окно. Воздушный трамвай тем временем проехал мимо станции «Броуд Блансдон». Пассажирки ахали, пожимали плечами, цокали языком.
— Я намерена подать жалобу руководству компании воздушных перевозок! — заявила приземистая дама, наштукатуренная без всякой меры. На коленях у нее восседал сердитый пекинес. — За невыполнение служебных обязанностей можно схлопотать…
Она резко осеклась, когда неандерталец внезапно увеличил скорость.
Я постучала в пластиковую дверцу и спросила:
— Что стряслось, приятель?
Как бы там ни было, неандерталец уже получил свою сегодняшнюю (или ежедневную) порцию уколов зонтиком.
— Мы едем домой, — просто ответил он, глядя прямо перед собой.
— Мы? — недоуменно повторила женщина с зонтиком. — Нет, мы не едем! Я живу в Криклейде…
— Он имеет в виду себя, — пояснила я ей. — Неандертальцы не употребляют местоимения первого лица единственного числа.
— Тупицы! — прошипела она.
Я метнула в нее сердитый взгляд. Скандалистка поняла намек и погрузилась в угрюмое молчание. Я наклонилась к водителю.
— Как тебя зовут?
— Киэлью, — ответил он.
— Хорошо, Киэлью, скажи мне, в чем дело?
Он помолчал немного, мимо окон пронеслась станция «Суиндонский эллинг». Я увидела другой вагон монорельса, свернувший на боковую ветку, и служащих «Воздушных перевозок», подававших нам сигналы, — стало быть, руководство в скором времени узнает о происходящем.
— Мы хотим быть настоящими.
— Вверг в течь, — пробормотала приземистая женщина на заднем сиденье, посасывая кончик карандаша и глядя в кроссворд.
— Что вы сказали? — спросила я.
— «Вверг в течь», — повторила она, не замечая ничего вокруг. — Девятое по вертикали, четырнадцать букв. По-моему, это ребус с анаграммой.
— Понятия не имею, — ответила я, прежде чем вернуться к разговору с Киэлью. — Как это — настоящими?
— Мы — не животное, — заявил некогда вымерший кузен человека. — Мы хотим быть охраняемыми — как дронт, как мамонт, как вы. Мы хотим говорить с главным человеком из «Голиафа» и с кем-нибудь из «ЖАБ-ньюс».
— Посмотрим, что можно сделать.
Я прошла в конец вагона и сняла трубку аварийного телефона.
— Алло, — сказала я оператору, — говорит Четверг Нонетот, ТИПА-27. У нас тут ЧП в вагоне номер… ага, шесть-один-семь-четыре.
Выслушав описание ситуации, оператор судорожно вздохнула и спросила, сколько пассажиров в вагончике и не пострадал ли кто.
— Семь женщин, я и водитель. Все целы.
— Не забудьте о Фее Динь-Динь! — воскликнула наштукатуренная толстуха.
— И один пекинес.
Оператор заверила меня, что все пути впереди свободны, попросила нас успокоиться и обещала перезвонить. Я хотела объяснить ей, что положение не критическое, но тут связь прервалась.
Я снова села поближе к неандертальцу. Стиснув зубы, он напряженно смотрел вперед. Костяшки на сжимающих рычаг пальцах побелели. Мы подъехали к узловой станции Уэнборо, пересекли шоссе М4 и теперь поворачивали на запад. Рядом вцепилась в подлокотники кресла еще одна пассажирка, застенчивая девочка лет пятнадцати в футболке с надписью «Де ла Map». Она была явно напугана.
Я улыбнулась, пытаясь ее как-то успокоить.
— Как тебя зовут? — спросила я.
— Ирма, — тихо ответила она. — Ирма Коэн.
{2}
— Чушь! — рявкнула дама с зонтиком. — Это я Ирма Коэн!
— И я тоже, — вмешалась дама с пекинесом.
— И я! — воскликнула худенькая женщина на заднем сиденье.
Некоторое время по вагону разносились звонкие «невероятно!» и «быть не может!». Оказалось, все в вагончике, кроме меня, Киэлью и Феи Динь-Динь, звались Ирма Коэн. Некоторые, как выяснилось, даже состояли в отдаленном родстве. Это было сногсшибательное совпадение, но на сегодня самое приятное.
— Четверг, — возвестила приземистая дама.
— Да?
Но она обращалась не ко мне, она записывала ответ.
— «Вверг в течь» — «Четверг». Здесь частичная анаграмма, — объяснила она всем.
Зазвенел аппарат аварийной связи.
— Говорит Диана Тантрисс, переговорщик ТИПА-9, — раздался деловой голос. — Кто на проводе?
— Ди, это я, Четверг.
Короткая пауза.
— Привет, Четверг. Вчера вечером видела тебя по телевизору. Похоже, тебя просто преследуют неприятности. Сейчас-то что?
Я посмотрела на стайку беспечных пассажирок, которые показывали друг другу фотографии своих детей. Фея Динь-Динь заснула, а Ирма Коэн с кроссвордом провозгласила:
— Шестое по горизонтали: наказ при расставании!
— Все в порядке. Немного устала, но все целы.
— Водитель выдвинул требования?
— Хочет поговорить с какой-нибудь шишкой из «Голиафа» о правах личности.
— Погоди, он же неандерталец!
— Да.
— Немыслимо! Он совершал насильственные действия?
— Никакого насилия, Ди. Только отчаяние.
— Чтоб его, — в сердцах сказала Тантрисс. — Откуда мне знать, как разговаривать с недром? Надо бы завести одного в ТИПА-Сети.
— Еще он хочет встречи с репортером из «ЖАБ-ньюс».
На том конце провода воцарилось молчание.
— Ди!
— Да?
— Что мне сказать Киэлью?
— Скажи ему… ну… скажи, что «ЖАБ-ньюс» высылают машину, чтобы доставить его в генетическую лабораторию «Голиафа» в Рекламми-маунтинз. Там его будут ждать управляющий корпорации, ведущий генетик и команда адвокатов, чтобы договориться о терминах.
Как всегда, бесстыдное вранье.
