— Вы дали мне время до пятницы, — сказала я.
— Я отключаю воду. И газ тоже.
— Не имеете права!
— Плати шесть сотен или гони дронта версии «один-два», — осклабился он, — тогда, может, и не отключу.
Но его ухмылочка быстро сменилась страхом, когда мисс Хэвишем резким движением прижала его к стене, передавив тростью горло. Он закашлялся и попытался отбросить трость, но мисс Хэвишем умело его обездвижила — она чуть посильнее нажала, и он бессильно уронил руку.
— Слушай меня! — рявкнула она. — Еще раз побеспокоишь мисс Нонетот — будешь иметь дело со мной. Она заплатит тебе в срок, дрянь, вот тебе слово мисс Хэвишем!
Грубиян хрипел, силясь втянуть воздух, ведь трость мисс Хэвишем пережала ему дыхательное горло. Глаза его затуманились от страха, он только лихорадочно разевал рот и послушно тряс головой.
— Хорошо, — кивнула мисс Хэвишем, отпуская его.
Хозяин сполз на пол.
— Все мужчины мерзавцы, — подытожила моя наставница. — Видишь, какие они?
— Не все же они такие, — попыталась я разубедить ее.
— Чушь! — отрезала мисс Хэвишем, спускаясь по лестнице. — Этот еще не худший. По крайней мере, не пытался подольститься. На мой взгляд, он вовсе не так уж и плох. Машина у тебя есть?
При виде замысловатой раскраски моего «порше» у мисс Хэвишем брови полезли на лоб.
— Я его уже таким купила, — объяснила я.
— Вижу, — проворчала, неодобрительно поджав губы, мисс Хэвишем. — Где ключи?
— Может быть, не стоит…
— Ключи, девочка! Помнишь правило номер один?
— Делать все в точности так, как вы говорите.
— Строптивая, — слегка улыбнувшись, заметила она, — но память у тебя хорошая!
Я неохотно протянула ей ключи. Хэвишем, сверкнув глазами, схватила их и бросилась на водительское место.
— Двигатель четырехцилиндровый? — возбужденно спросила она.
— Нет, — ответила я. — Стандартный, один и шесть десятых литра.
— Ничего! — фыркнула моя наставница, дважды нажав на педаль газа и повернув ключ. — И такой сойдет.
Мотор взревел. Хэвишем улыбнулась мне и подмигнула, а потом разогнала двигатель до красной отметки, дернула переключатель передач и отпустила сцепление. Под оглушительный визг покрышек мы вылетели на дорогу. Машина виляла задом из стороны в сторону, пока бешено вращающиеся колеса не приземлились на асфальт.
Нечасто мне приходилось испытывать страх. Когда мы шли в атаку под ураганным огнем русской артиллерии, меня охватило какое-то странное чувство нереальности, отстраненности, все происходящее казалось скорее неестественным, чем страшным. Не рискну назвать приятным свое первое столкновение с Аидом в Лондоне, да и второе, на крыше Торнфильд-холла, тоже. Так же неуютно я чувствовала себя во время погони за вооруженным преступником и не ощущала особой радости, дважды оказавшись под дулом пистолета.
Но ни разу я не была так близка к неминуемой гибели, как во время поездки с мисс Хэвишем. Мы, наверное, нарушили все правила дорожного движения, какие только есть на свете. Едва не сбили нескольких пешеходов, чудом обошли машины и дорожные столбы и проскочили на красный свет три перекрестка, пока мисс Хэвишем наконец не остановилась, чтобы пропустить тяжелый грузовик. Она мечтательно улыбалась, и, хотя неслась, не соблюдая никаких правил, точно решив покончить счеты с жизнью, в ее манере вести машину присутствовала некая непостижимая утонченность и изящество. Когда я уже решила, что нам не миновать почтового ящика, она нажала на тормоза, переключила передачу — и мы впритирку прошли мимо огромной чугунной болванки.
— Карбюратор немного разбалансирован! — крикнула Хэвишем, перекрывая испуганные вопли пешеходов. — Давай посмотрим, ладно?
Она потянула ручной тормоз, и мы вильнули вбок, перевалив через бордюрный камень и едва не въехав в открытое кафе, так что сидевшая в нем стайка монахинь с визгом бросилась врассыпную. Хэвишем выбралась из машины и открыла капот.
— Ну-ка прибавь обороты, девочка! — крикнула она.
Я сделала, как мне велели, криво улыбнувшись одному из посетителей кафе, а тот в свою очередь злобно уставился на меня.
— Ей так редко выпадает случай поразвлечься, — развела руками я, а Хэвишем тем временем села обратно на водительское место и завела мотор, обдав посетителей кафе облаком вонючего выхлопа.
— Вот так-то лучше! — крикнула моя наставница. — Слышишь? Намного лучше!
Но у меня в ушах стоял только вой полицейской сирены.
— Господи! — прошептала я.
Мисс Хэвишем больно ущипнула меня за руку.
— За что?
— За богохульство, вот за что! Только одно я ненавижу больше мужчин — богохульство! А ну с дороги, безбожные язычники!
Несколько человек на пешеходном переходе в панике кинулись в разные стороны, возмущенно грозя нам кулаками, а Хэвишем как ни в чем не бывало пролетела мимо них. Я оглянулась и увидела голубой маячок полицейской машины, которая неслась за нами под вой сирены. Она, не сбавляя скорости, стала заворачивать за угол, а полицейские спешно начали пристегиваться. Мисс Хэвишем отпустила сцепление, мы сделали крутой левый разворот, пронеслись по тротуару, едва не сбив мамашу с коляской, и влетели на парковку. Промчались между рядами машин, но тут единственную дорогу нам перегородил фургончик. Мисс Хэвишем нажала на тормоза, дала задний ход и сумела развернуться на месте.
— Может быть, нам лучше остановиться? — спросила я.
— Чушь, девочка! — отрезала моя наставница, ища пути к отступлению. Полицейские в это время чуть ли не носом тыкались в наш задний бампер. — Только не сейчас, накануне распродажи! Вперед! Держись!
Удрать с парковки и не попасться мы могли, только протиснувшись между двумя цементными столбами, блокировавшими выезд, причем мне казалось, что моя машина там неминуемо застрянет. Но у мисс Хэвишем оказался более наметанный глаз, и мы проскочили между ними, вылетели на газон, впритирку обогнули статую Брунела,
[21]
проехали в обратном направлении по улице с односторонним движением, затем вильнули в переулок, пронеслись мимо стелы в память самоотверженных медсестер и сиделок, вторглись в пешеходную зону и наконец, заскрежетав тормозами, остановились у огромной очереди на Суиндонскую Книговсяческую распродажу. Городские часы только что пробили полдень.
— Вы чуть не задавили восемь человек! — выдохнула я.
— По-моему, дюжину, — отозвалась Хэвишем, открывая дверь. — А потом, нельзя чуть не задавить. Либо давишь, либо нет, а я никого из них даже не поцарапала!
За нами остановилась полицейская машина с вмятинами на боках — наверное, цементные столбы постарались.
