По счастью, он не дал мне времени ответить и тут же продолжил:
— Слушайте, Нонетот, вы подписали фотографию для моего крестника Макса?
— Уже на вашем столе, сэр.
— Да? Очень приятно. Что еще… А, да. Эта девица из пиар-отдела…
— Мисс Торпеддер?
— Да, она самая. Она там затеяла викторину или что-то в этом роде. Вы не свяжетесь с ней?
— Это будет первым в списке моих приоритетов.
— Отлично. Ну что же, выплескивайте дальше.
— Спасибо, сэр.
Но он все не уходил. Просто стоял и таращился на меня.
— Сэр?
— Не обращайте внимания, — ответил Пшикс. — Мне просто хотелось посмотреть, помогает ли такое выплескивание стресса. Мой напрягометрист посоветовал мне заняться перекладыванием камешков или считать синие машины.
В результате я в течение пяти минут выплескивала свой стресс прямо в коридоре, вспоминая все шекспировские ругательства, а мой босс с интересом за мной наблюдал. Я чувствовала себя полной кретинкой, но лучше так, чем угодить к духознатцам.
— Забавно, — изрек наконец Пшикс и двинулся прочь.
Удостоверившись, что осталась одна, я позвала вслух:
— Ньюхен!
Тишина.
— Мистер Ньюхен, вы меня слышите? Тишина.
Я села на подвернувшуюся банкетку и свесила голову между колен. Мне было плохо, мне было жарко. И ТИПА-напрягометрист и стрессперт предупреждали меня о возможном возникновении некоего посттравматического шока от контакта с Ахероном Аидом, но я не ожидала вот таких явственных голосов в голове. Я подождала, пока в мозгах прояснится, а затем направилась не к Торпеддер с ее победителями, а к Безотказэну в комнату литтективов. (— Мисс Нонетот, прошу прощения, я должен был ответить на звонок. Снова Порция
[4]
— хотела обсудить, когда лучше упомянуть о «капле крови» в речи в защиту обвиняемого. Немного вздорная девица. Ваше слушание в следующий четверг, так что готовьтесь!)
Я остановилась.
— К чему готовиться? Я ничего не сделала! (— Отлично, Четверг! Я могу вас так называть? Делайте и впредь невинный вид, хлопайте глазами — и глазом не успеете моргнуть, как вас оправдают!)
— Нет-нет! — воскликнула я. — Мне правда непонятно, что я натворила. Где вы? (— Я все объясню при встрече. Жаль, что приходится общаться с вами в скобках, но через десять минут я должен выступать в суде. Ни с кем не говорите о деле. Увидимся в четверг, Четверг. Забавно звучит. «В четверг, Четверг». Хм-м. А может, и не в четверг. Надо идти. Запомните: ничего никому не говорите и при случае постарайтесь узнать, есть ли у Торпеддер кто-нибудь. Ладно, пока-пока.)
— Постойте! А не стоит ли нам повидаться до слушания?
Ответа не последовало. Я приготовилась заорать снова, но из лифта вышли несколько человек, так что пришлось сдержаться. Подождала еще, но мистер Ньюхен, похоже, больше не собирался со мной беседовать, и я отправилась к литтективам, чей кабинет напоминал большую читальню в сельском доме. Каких только книг у нас не было! В результате многолетних перехватов нелегальных тиражей мы собрали огромную библиотеку. Мой напарник Безотказэн Прост уже сидел за столом, как всегда опрятным до омерзения. Одевался Безотказэн консервативно и уступал мне по возрасту, хотя служил в ТИПА намного дольше. Официально он был старше званием, но мы никогда не соблюдали субординацию — работали на равных, хотя каждый в своем стиле: спокойствие и дотошность Безотказэна резко контрастировали с моей импульсивностью. И получалось неплохо.
— Доброе утро, Безотказэн.
— Привет, Четверг. Вчера вечером видел тебя по телику.
Я сняла пальто, села и занялась просмотром телефонограмм.
— И как я выглядела?
— Отлично. Они ведь так и не дали тебе ничего сказать про «Джен Эйр»?
— Свобода средств массовой информации взяла отгул.
Он понял и мягко улыбнулся.
— Не бойся, когда-нибудь вся история выплывет наружу. С тобой все нормально? У тебя какой-то взволнованный вид.
— Все хорошо, — ответила я, плюнув на телефонограммы. — Но вообще-то нет. Я слышу голоса.
— Это все стресс, Четверг. Бывает. Или что-то особенное?
Я встала сварить кофе, и Прост пошел за мной.
— Да какой-то адвокат по имени Острей Ньюхен. Уверял, будто представляет меня в суде. Еще?
— Нет, спасибо. В каком деле?
— Не сказал.
Я налила себе большую чашку кофе. Безотказэн задумался.
— Похоже на комплекс вины, Четверг. Нам по работе иногда приходится…
Он замолк, дожидаясь, пока мимо нас пройдут два литтектива, обсуждавшие достоинства недавно обнаруженного палиндрома из семидесяти восьми слов, причем осмысленного. Затем продолжил:
— …приходится скрывать свои чувства, держать все в себе. Ты смогла бы убить Аида по трезвом размышлении?
— Как раз потому и смогла, что пребывала в здравом уме и твердой памяти, — ответила я, понюхав молоко. — Он мне ночью во сне не является, а вот о несчастной Берте Рочестер я иногда вспоминаю.
Мы вернулись к себе и сели за свои столы.
— Может, как раз из-за этого, — предположил Безотказэн, рассеянно разгадывая кроссворд в «Сове». — Может, ты в глубине души хочешь, чтобы на тебя возложили ответственность за эту смерть. Крометти мне после своей гибели несколько недель являлся. Я все думал, мне ведь следовало быть рядом, прикрыть его… но меня там не оказалось.
— Как ты справляешься с кроссвордом?
Он протянул его мне, и я мимоходом глянула на ответы.
— Что такое «центонность»? — спросила я.
— Это…
— Ага, вот вы где! — прогрохотал голос.
Мы обернулись и увидели выходящего из своего кабинета Виктора Аналогиа, главу суиндонских литтективов с незапамятных времен, бодрого старичка лет семидесяти с лысеющим лбом и брюшком, которые гарантировали их обладателю роль Санта-Клауса на каждой рождественской ТИПА-вечеринке. Несмотря на веселый нрав, он при необходимости мог быть тверже стали и служил прекрасным буфером между ТИПА-27 и Брэкстоном Пшиксом — законченным служакой. Аналогиа неуклонно отстаивал нашу независимость и относился к подчиненным словно к членам семьи, а мы просто молились на него.
— Как пиар-кампания, Четверг?
— Зануднее Спенсера, сэр.
— Даже так? Видел тебя вчера вечером по телику. Все куплено, да?
— В какой-то мере.
— Извини, что прервал ваш разговор, но это важно. Взгляни-ка на этот факс.
Он протянул мне листок бумаги, и Безотказэн стал читать у меня через плечо.
