— Доброе утро, — без улыбки произнес Гамлет. — Еще посмеешь сквернословить в присутствии доброй леди Гамильтон, и я вышвырну тебя отсюда и заколю кинжалом.
— Что там принц говорит? — не понял святой Звлкикс.
— Да, — поддержал его Джоффи, — что он сказал?
— Это Courier Bold, — пояснила я, — традиционный язык Книгомирья. Он сказал, что, будучи джентльменом, не может позволить святому Звлкиксу относиться к леди Гамильтон непочтительно.
— Что говорит твоя сестра? — спросил святой Звлкикс.
— Она говорит, если ты еще раз наедешь на Гамлетову цыпу, он тебе нос с харей сровняет.
— Ой.
— Что ж, утро и правда получается очень добрым! — сказала мама.
— Коли так, — вставил Джоффи, уловив подходящий момент, — можно, чтобы святой Звлкикс остался у вас до обеда? В десять я должен читать проповедь сестрам Вечной Пунктуальности, и, если я опоздаю, они закидают меня молитвенниками.
— Ни в коем разе, сын мой, — сказала мама, переворачивая грудинку. — Почему бы тебе не взять святого Звлкикса с собой? Уверена, его благочестие произведет впечатление на монахинь.
— Тут кто-то говорит о монашках? — заинтересовался святой Звлкикс.
— Не понимаю, как ты попал в святые, — упрекнул его Джоффи. — Еще пикнешь, и я лично прогоню тебя пинками до самого тринадцатого века!
Пожав плечами, святой Звлкикс запихал в пасть порцию яичницы с беконом и громко рыгнул. Пятница сделал то же самое и покатился со смеху.
Вскоре все разошлись. Джоффи все равно не мог присмотреть за Пятницей, а святой Звлкикс просто не сумел бы, так что выбора не оставалось. Стоило маме отыскать свою шляпку, пальто и ключи и выйти за порог, как я рванула наверх, оделась и вчиталась в «Брэдшоу против кайзера», дабы попросить супругу командора посидеть с Пятницей до полдника. Мама отбыла на весь день, Гамлет уже знал, что Мелани горилла, а Эмме с Бисмарком и вовсе не пристало жаловаться, поскольку сами они являлись давно умершими историческими персонажами, и я сочла данный вариант наиболее удобным. Конечно, я действовала против правил, но с Гамлетом на шее и неопределенным будущим всего мира впереди мне было уже не до того.
Мелани с радостью согласилась меня подстраховать. Как только она надела желтое платье в горошек, я перенесла ее из Книгомирья к маме в гостиную, которую миссис Брэдшоу нашла очень изысканной. Особенно ей понравились французские занавеси. Она дергала за шнур, глядя, как они поднимаются и опускаются, когда вошла Эмма.
— Леди Гамильтон, — объявила я, — это Мелани Брэдшоу.
Мел протянула лапищу, Эмма нервно пожала ее, словно ожидая, что Мелани ее укусит.
— К-как поживаете? — выдавила она. — Никогда прежде меня не представляли обезьяне.
— Примату, — с готовностью поправила ее Мелани. — У обезьян, как правило, имеется хвост, они обитают на деревьях и принадлежат к семейству Hylobatidae, Cebidae и Cercopithecidae. Мы с вами, как и все крупные приматы, принадлежим к семейству Pongidae. Я горилла. Точнее, горная горилла, Gorilla gorilla beringei, из тех, что обитают на склонах вулкана Вирунга. Обычно мы называем наши места Британской Восточной Африкой, но я не в курсе, как обстоят дела сейчас. Вы никогда там не бывали?
— Нет.
— Очаровательное место. Именно там мы познакомились с Траффордом — это мой муж. Он вместе со спутниками прорубался сквозь подлесок в предыстории «Брэдшоу на большой охоте» (Коллинз, 1878, 4/6d, с иллюстрациями), как вдруг поскользнулся на тропе и упал в расщелину, где я принимала ванну.
Она подхватила Пятницу, и тот зафыркал от удовольствия.
— Я ужасно смутилась. Ведь я сидела в бегущей воде в чем мать родила, но — никогда этого не забуду! — Траффорд вежливо извинился и отвернулся, дав мне возможность нырнуть в кусты и одеться. Я вышла спросить, не нужно ли ему указать дорогу к цивилизации — Африка тогда была мало исследована, понимаете, — и мы с ним разговорились. Слово за слово, и не успела я опомниться, как он пригласил меня на ужин. С тех пор мы не расстаемся. Вам это не кажется глупым?
Эмма припомнила, как безжалостно полоскала пресса ее отношения с адмиралом лордом Нельсоном.
— Нет, по-моему, очень романтично.
— Ладно, — хлопнула я в ладоши. — Я вернусь к трем. Никуда не выходите, и если кто-то позвонит в дверь, пусть Эмма или Гамлет спросят, кто там. Ладно?
— Конечно, — ответила Мелани. — Не выходить, на звонки не отвечать. Все просто.
— И не качаться на занавесках и люстре — они не выдержат.
— Ты хочешь сказать, я крупновата?
— Вовсе нет, — торопливо сказала я. — Просто в реальном мире все по-другому. В корзине полно фруктов, в холодильнике свежие бананы. Понятно?
— Без вопросов. Удачного тебе дня.
Я въехала в город и, увильнув от нескольких газетчиков, все еще жаждавших взять у меня интервью, вошла в здание ТИПА, заново перекрашенное с момента моего последнего визита. В розовато-лиловых тонах оно выглядело чуть повеселее, но не особенно.
— Агент Нонетот? — встретил меня молодой и пылающий служебным рвением агент ТИПА-14 в жестком черном комбинезоне, дополненном кевларовым бронежилетом, армейскими ботинками и бросающимся в глаза табельным оружием.
— Да.
Он отдал мне честь.
— Майор Зануддер, ТИПА-14. Как я понимаю, вы приписаны к нам для поиска вредоносной датской литературы.
Он так жаждал выполнить свой долг, что меня аж передернуло. К его чести, он бы с тем же пылом бросился спасать жертв наводнения. Просто юноша выполнял приказ, не раздумывая. Подобные люди вершили дела куда худшие, нежели уничтожение датской литературы. К счастью, он не застал меня врасплох.
— Рада вас видеть, майор. У меня имеются сведения, что по этому адресу может храниться несколько экземпляров запрещенных книг.
Я протянула ему листок бумаги, и он жадно пробежал его глазами.
— Мемориальная библиотека Альберта Швейцера? Едем прямо сейчас.
Он снова четко отсалютовал мне, развернулся кругом и был таков.
Я отправилась в отдел литтективов и застала Безотказэна за упаковкой романов Карен Бликсен в картонную коробку.
— Привет! — бросил он, перехватывая коробку шпагатом. — Как дела?
— Отлично. Снова в строю.
Безотказэн улыбнулся, отложил ножницы и веревку и протянул мне руку.
— Отлично! Слышала последние новости? К списку запрещенных датских писателей добавили Дафну Фаркитт.
— Но… Фаркитт не датчанка!
— Фамилия ее отца была Фаркиттсен, так что для Гана и его кретинов она вполне себе датчанка.
Интересный поворот. Романы Фаркитт писала совершенно кошмарные, но сжигать их — это уж слишком.
