Мы перешли в соседнюю комнату, до отказа набитую компьютерами и их операторами.
— Сколько зондов вы послали?
— Около семидесяти тысяч, — вступил в разговор последовавший за нами Джон Генри. — Большинство вернулось, ничего не записав, а свыше восьми тысяч не вернулись вовсе. Всего у нас было четыреста двадцать удачных запусков. Как видите, попасть в литературу для нас в настоящее время до некоторой степени вопрос случайности. «Остин-ровер» готов к своему первому путешествию, но, исходя из простой экстраполяции данных по зондам, из каждой поездки он имеет один шанс из восьми не вернуться и только один из ста шестидесяти — куда-нибудь попасть.
Я понимала, во что они уперлись и почему. Они забрасывали зонды в Книгомирье, состоящее на восемьдесят процентов из Ничто. Ирония заключалась в том, что я могла легко нарисовать карту жанров Книгомирья по памяти. С моей помощью у них действительно могло получиться.
— Это Книгомирье, как мы его себе представляем, — пояснил Джон Генри, кладя на стол большой лист бумаги.
Схема была крайне фрагментарна и полна ошибок. Это было все равно что кидать теннисный шарик в неосвещенный мебельный магазин и пытаться по звуку определить его содержимое.
— Долго же вам придется разбираться, — пробормотала я.
— Времени-то у нас как раз и нет, мисс Нонетот. Несмотря на президентский пост, даже я вынужден признать, что потраченные суммы никогда не окупятся. Все финансирование этого проекта будет свернуто на той неделе.
И тут впервые с момента прибытия мне несколько полегчало. Мысль о том, что «Голиаф» хоть кончиком пальца пролезет в Книгомирье, наполняла меня бесконечным ужасом. Но один вопрос все же не давал мне покоя.
— Зачем?
— Прошу прощения?
— Зачем вы вообще стремитесь попасть внутрь литературы?
— Книжный туризм, — просто ответил Джон Генри. — Согласно проекту, «Остин-ровер» способен прокатить двенадцать человек по вершинам творчества Остин. При пятистах фунтах за двадцатиминутную поездку по самым любимым произведениям это очень выгодно — как нам тогда казалось. Имейте в виду, это было девять лет назад, когда люди еще читали книги.
— Мы думали, что это вдохнет новую жизнь в классику, — добавила Дрянквист.
— А чем вас интересует классика?
Ответил Джон Генри:
— Нам кажется, что издательство вообще и книги в частности суть то, за что весьма стоит держаться.
— Вы извините меня, если я не поверю в ваш предполагаемый альтруизм?
— Никакого альтруизма, мисс Нонетот. Доходы от нашей издательской отрасли сильно упали, а поскольку в области компьютерных игр или приставок у нас активов немного, низкий уровень читательской активности влияет на нас в финансовом плане. Думаю, вы обнаружите, что здесь мы вместе. Чего хотим мы, того же хотите и вы. Даже если наши прошлые отношения были не слишком радостными и ваше недоверие вполне оправданно, «Голиаф» в его возрожденном виде вовсе не та всепожирающая корпорация, какой вы нас считаете.
— Я не бывала в Книгомирье со времен «Дела Джен».
Джон Генри вежливо кашлянул.
— Но вам известно о зондах, мисс Нонетот.
Черт.
— У меня… остались кое-какие связи.
Я понимала, что они мне не верят, но куда деваться? Увидела я достаточно.
— Похоже, вы истратили уйму денег впустую, — сказала я.
— С вами или без вас, но мы собираемся испытать его в пятницу вечером, — объявила Дрянквист. — Я и еще двое добровольцев решили рискнуть всем и прокатиться на нем. Возможно, мы не вернемся, но если вернемся, добытый материал будет бесценен!
Я восхитилась ее мужеством, но это не имело значения — я не собиралась рассказывать им то, что знала.
— Объясните лишь одно, — попросила Дрянквист. — Сила гравитации в Книгомирье работает совершенно нормально?
— А универсальность физических законов? — встрял наблюдавший за нами второй техник.
— А сообщение между книгами — возможна такая вещь?
Не успела я и глазом моргнуть, как восемь человек забросали меня вопросами о Книгомирье, на которые я могла бы с легкостью ответить, имей я такое намерение.
— Извините, — сказала я, когда вопросы достигли апогея, — я не могу вам помочь!
Они дружно умолкли и уставились на меня. Для них этот проект был всем, и его бесплодное закрытие явно угнетало их в высшей степени, особенно с учетом подозрения, что ответы мне известны.
Я направилась к выходу, где меня догнал Джон Генри, все еще не оставивший надежды меня обаять.
— Вы останетесь на обед? У нас лучшие повара, и они приготовят все, что вы захотите.
— Я заведую ковровым магазином, мистер Голиаф, и я опаздываю на работу.
— Ковровым магазином? — переспросил он недоверчиво. — Магазином, где продают ковры?
— Вообще-то все виды напольных покрытий.
— Я бы предложил вам пожизненное снабжение коврами со скидкой, чтобы вы помогли нам, — сказал он, — но, исходя из того, что я о вас знаю, подобный ход немыслим. Моя личная «дакота» стоит на аэродроме Дуглас, если вы захотите лететь прямо домой. Я ничего не прошу, скажу только одно: мы делаем это для сохранения и развития книг и чтения. Постарайтесь найти в себе желание обдумать то, что мы делаем, в объективном свете.
Мы уже вышли из здания, и перед нами затормозил «бентли» Джона Генри.
— Моя машина к вашим услугам. Удачного дня, мисс Нонетот.
— Удачного дня, мистер Голиаф.
Он пожал мне руку и отбыл. Я взглянула на «бентли», потом на ряды такси чуть дальше по улице. Пожала плечами и забралась на заднее сиденье «бентли».
— Куда едем, мэм? — спросил водитель.
Думала я быстро. Путеводитель при мне, и я могла бы прыгнуть в Великую библиотеку прямо отсюда — при условии, что сумею отыскать тихое местечко, подходящее для книгопрыгания.
— В ближайшую библиотеку, — ответила я ему. — Я опаздываю на работу.
— Вы библиотекарь? — вежливо поинтересовался он.
— Скажем, я по уши в книгах.
Глава 21
Холмс
Не знаю, почему путешествия в Книгомирье и из него настолько меня обезвоживали. Хуже становилось постепенно, почти незаметно для меня, вроде того, как по чуть-чуть оплывает талия и кожа делается не такой упругой, как некогда. Однако была и приятная сторона: текстовая окружающая среда оставляла за бортом все недуги. В Книгомирье я забывала про ноющую спину, а голова и вовсе никогда не болела.
Спустя несколько минут и несколько восстанавливающих литров воды я вошла в офис беллетриции в Норленд-парке. Четверг-5 ждала меня у моего стола, определенно лучась самодовольством.
