Смятение, поднявшееся на корабле, не осталось незамеченным. Блюм с Лопатиным, обшаривая взглядом поверхность Волги, регулярно переводили бинокли в сторону канонерки. Вскоре к борту корабля подплыла шлюпка, и на палубу подняли тело. Невзирая на окровавленное лицо, отсутствие летной куртки и большое расстояние, друзья все же узнали в поднятом пошатывающемся человеке Михаила.
Выругавшись, Блюм решил перейти ко второй части плана по освобождению Михаила.
Согласно плану, не исключалась возможность попадания Муравьева в плен. Поэтому на площади, в противоположном конце от здания царицынской Чека, куда, по предположению, должны доставить пленника, была оборудована конспиративная квартира. Она являлась законсервированной уже почти полгода – еще со времени осады города генералом Красновым, поэтому провалы, охватившие почти всю агентурную сеть Орлова, ее не коснулись. Проживала в нем, по легенде, так называемая «вдова» пламенного большевика Николая Баумана, погибшего еще в первую революцию 1905 года, к которой якобы на излечение после ранения прибыл ее сын вместе со своим сослуживцем. О том, что Ада Ивановна Бауман (настоящая фамилия – Цедербаум) была глубоко законспирированным агентом еще царской охранки, знал только граф Орлов.
Блюм направил переодетых казаков в плавни до особого распоряжения. Сам вместе с Лопатиным отправился на пароконной тачанке к своей «матушке», благо – во дворе дома можно было и оставить тачанку, и загнать коней в конюшню, как это принято во многих домах российской провинции.
Высадив Лопатина возле церкви, с колокольни которой просматривалась пристань и весь центр города, он оставил его наблюдать на случай, если Михаила повезут в какое-либо другое место. Сам не спеша двинулся по направлению к местной Чека.
Едва Александр успел въехать на площадь, как его обогнал открытый легковой автомобиль, в котором среди чекистов с обнаженным оружием был и связанный Михаил. За легковушкой следовал грузовик охраны, набитый вооруженными матросами.
Ворота во двор Чека распахнулись, поглотив машины. Александр застыл. Перед его глазами все еще стояла запечатленная картина: безжизненная голова Михаила в потеках свернувшейся крови, настороженный и хищный оскал охранников…
Только одна фигура не давала ему покоя и казалась очень знакомой – это широкоплечий мужчина в кожаной тужурке и морской фуражке, сидевший на переднем сиденье, весь вид которого изобличал в нем начальника.
Подъехав к зданию, где располагалась конспиративная квартира, Блюм разыграл перед соседями душещипательную сцену встречи красного героя – командира со своей «заслуженной» матерью, распряг тачанку и удалился в дом. Через некоторое время появился и Лопатин. Сразу же начали создаваться и тут же отвергаться планы по спасению Михаила. Но с потерей лидера друзья с сожалением убедились в своей беспомощности.
– Михаил подаст нам какую-то весточку, – горячо убеждал Лопатин, уверенный во всесилии своего младшего друга.
На это Блюм, перебирая в голове новые варианты, только скептически хмыкал.
Глава 6
Очнувшись, Михаил почувствовал: лицо протирают чем-то влажно-прохладным и, открыв глаза, обнаружил, что его окружают в полумраке камеры небритые, осунувшиеся лица пленных белогвардейских офицеров. Молодой есаул, обтирающий мокрой тряпкой окровавленное лицо, тараторил:
– Я знаю его благородие. Видел его в деле, – он с восхищением покачал головой, – он со своими двумя товарищами почитай пол-отряда красных конников положил. Геройский офицер! – И тут же, увидев, что Михаил очнулся, без перерыва добавил: – Здравия желаю, господин штабс-капитан.
Улыбнувшись, Михаил выпил предложенную ему воду и слабым голосом попросил оставить его в покое, сейчас ему было не до церемоний.
«Самое главное, – думал он, – это за оставшееся короткое время перед допросом постараться вернуть себе утраченные силы».
В том, что на следующий день начнутся интенсивные допросы, он не сомневался. Он даже знал, в каком направлении они будут идти, так как в начальнике царицынской Чека узнал своего кровного врага Петра Свиридова. Михаил, конечно, мог точным ударом положить конец кровавой карьере палача. Но, во-первых – он не собирался обменять свою жизнь, удовлетворив жажду мести, на жизнь этого подонка, справедливо решив, что это всегда успеется; во-вторых – Свиридов был нужен ему пока живым, как носитель информации об истинных заказчиках преступления, совершенного против его семьи.
Расслабив все мышцы, Михаил мысленно отгородился от всего мира, сжав свое сознание в одну яркую пульсирующую точку, что в его представлении превратилась в звезду – маленького звездного карлика, к которому изо всех уголков вселенной тянулись лучи, вливающие в него энергию. Весь земной мир перестал для него существовать, включая его тело. Исчезло понятие собственного «я» со всеми его проблемами, войнами, местью и болью. Одна только маленькая звезда, которая жадно впитывала попадающую к ней энергию, постепенно увеличивалась в размерах. Она разгоралась все ярче и ярче, частота пульсации замедлялась, но становилась мощнее. И постепенно маленькая яркая точка начала заполнять собой все пространство, выдавливая темноту за край сознания. Звезда наливалась мощью, свечение становилось нестерпимым, энергия переливалась через край и начала стрелять в такт пульсации хаотическими протуберанцами. И вот, не в силах сдерживать всю энергию в своих размерах, звезда взорвалась. В наступившем мраке на мгновение к Михаилу вернулось сознание бытия и ощущение своего тела, в каждый капилляр, в каждую клетку которого вливалась солнечная энергия, сопровождаемая взрывом непереносимой боли. И тут же сознание погасло… Пустота, мрак – если можно так назвать это великое Ничто.
Открыв глаза, Михаил не сразу понял, где он находится, но постепенно жизнь во всем его ужасном теперешнем положении возвращалась, как возвращалось и осознание собственного «я», ощущение тела. К своему удивлению, Михаил не испытывал никакого дискомфорта, как будто не было падения в воду с огромной высоты, полуобморочного цепляния за жизнь под водой, жестокой драки и избиения на палубе канонерки. Ощущение силы, здоровья и радости наполнило его душу и тело. И несмотря на создавшееся сложное положение, уверенность в завтрашнем дне переполнила его.
Еще ни разу во время медитации Михаилу не удавалось достичь таких успехов. И хотя в Шаолине он был очень мал, а может – именно благодаря этому (поскольку для зашоренного интеллекта неординарные знания осмысляются и понимаются легче), Михаил навсегда запомнил наставления своего учителя о возможности связи человеческого сознания с энергией космоса. Но теоретические знания ему никак не удавалось воплотить в практические действия, и только в экстремальной ситуации ему этот опыт удался.
– Который час? – спросил Михаил у моложавого, но уже с седой щетиной подполковника, находившегося недалеко от него.
– Вы проспали около полутора суток, уже утро… – Помолчав, подполковник сочувственно спросил: – Как вы себя чувствуете? Вы в состоянии передвигаться?
