— Что случилось?
— А ты вот у этого спроси! — Павел ткнул пальцем в спину Малона.
— Да что случилось-то?
— Ничего страшного, — демонстрируя завидное равнодушие к постоянным провокациям Павла, сказал Тахо. — Просто определенный отрезок маршрута мы преодолеем пешком.
— А почему?
— Ну, меня так учили. Это нормальная мера предосторожности.
— Предосторожности от чего?
— От неожиданности.
— Ребята, вот он вас не бесит разве? — прорычал Ходокири. — А если опять эта огненная тварь появится?
— Павел, вы видели, что стало с теми домами? Машину он разорвет с такой же легкостью. А вот если мы будем снаружи, есть шанс увернуться. Хотя бы у половины из нас. К тому же, по нашим расчетам, есть несколько спокойных дней, прежде чем существо даст о себе знать.
— Как же ты, черт тебя дери, умеешь вдохновлять речами-то своими!
Петляя между деревьями, они еще некоторое время ехали в сторону замерзшего озера Язно. Сидевший рядом с водителем Иван Булава следил за компасом, чья стрелка болталась из-за движения машины, и подсказывал направление. Все-таки он и Мустафа в этих краях появились раньше остальных, и уже кое-как Иван мог ориентироваться.
Вскоре «Ухтыш» взобрался на лысый пригорок у ряда могучих деревьев и остановился. Тахо вышел из машины, открыл багажник и извлек три пары широких и коротких лыж.
— А чего только три пары? Нас же пятеро. Или двое умеют летать, аки вороны? — усмехнулся Иван, растирая затекшую шею.
Тахо мотнул головой:
— Нет. Просто двоим надо остаться у машины охранять. Я не могу вам приказывать…
— Еще бы ты нам приказывал! — фыркнул Павел.
— …по этой причине решайте сами, кто останется, — договорил Малон и смерил взглядом Ходокири.
— Что смотришь так? Думаешь, останусь? Отделаться решил, да? — злорадно расхохотался Павел.
— Дорогой друг, я был бы совсем не против, если бы вы сию минуту оказались на другом полушарии, — настолько же спокойно, насколько и ядовито ответил иноземец. — Однако мне в равной степени безразлично, пойдете вы со мной или останетесь в машине. А своими попытками вывести меня из равновесия, тщетными кстати, вы только тратите силы. Так кто остается?
— Я, пожалуй, — вызвался Мустафа Засоль. — Набегался уже по этому лесу.
Артем, морщась, потер лоб:
— Я, наверное, тоже. До сих пор после той попойки с нордами чувствую себя как скисшие щи.
— Хорошо. — Тахо кивнул. — Значит, вы, Иван, и вы, Павел, идете со мной. Возьмите оружие и надевайте лыжи. Артем.
— Слушаю…
— Там перед пассажирским сиденьем, передним, есть… как вы это называете… бардачок. Возьмите в нем рацию. Настраивать не надо, просто включите и отвечайте на контрольные сигналы. Ну и сами докладывайте, если что-то не так. Ваш позывной «Альфа». Наш — «Омега».
— Понятно.
— Вот и хорошо.
Троица стала собираться, в то время как Мустафа уселся на сиденье водителя и стал с интересом изучать приборную панель. Заметив это, Тахо просунул руку в кабину и вынул ключ зажигания.
— Да не поедем мы никуда, братуха! — пообещал Засоль.
— И тем не менее…
— Вот ведь зануда, — тихо фыркнул Мустафа.
Артем уселся справа от него на согретое Булавой пассажирское сиденье. Опустил затылок на подголовник и прикрыл глаза.
— Да-а, этот насторожит, — засмеялся Ходокири, глядя на Полукрова. — Тёма! Очнись, весну проспишь!
— Твою мать, — тяжело вздохнул Артем, не открывая глаз. — Вы еще здесь? Проваливайте уже, в конце концов.
Встав на лыжи и повесив на плечо оружие, трое двинулись след в след на север.
— Как вы Химеру-то нашли? — спросил Мустафа.
— А никак, Муса. Это, по ходу, она нас нашла. Просто стояла на дороге, по которой мы двигались, и ждала, — тихо проговорил Артем.
— А как она узнала, где вы пойдете?
— Ну, дорога, собственно, одна, главная. Но все равно… будто знала, когда именно… Черт возьми… Она загадка, брат. Она такая загадка… — Полукров мечтательно вздохнул, открыл наконец глаза и легонько стукнул кулаком в потолок кабины.
— Ну и как у вас все?
— У нас? — Горькая ухмылка перечеркнула щетинистое лицо Артема. — У нас никак, у нас ничего, и нет никаких «нас».
— Артемка, ты рацию-то включи, — улыбнулся Засоль.
— Ах да… — Полукров открыл бардачок, извлек рацию и привел в рабочий режим. — Знаешь, Мустафа, я отчего-то думал, что этой болезнью только подростки болеют. Как корью, свинкой и всяким таким.
— Что за болезнь? — Засоль сдвинул брови.
— Ну… любовь, мать ее…
— А-а. — Мустафа презрительно скривился. — Мне бы твои проблемы.
— А у тебя-то что случилось? — Артем взглянул на друга.
Тот сильно шмыгнул носом:
— Да насморк, зараза…
Лыжню прокладывал иноземец. Хорошо смазанные лыжи чуть слышно шелестели по снегу, оставляя ровные полоски следов.
— Слышь, Тахо, — проворчал замыкающий небольшую колонну Павел.
— Слышу, Павел. Что такое?
— А чего ты там про свищи трындел?
— Что?
— Я говорю, что ты про аномалии рассказывал? Дескать, они еще до войны были.
— Да, были, — подтвердил Тахо.
— И как это понимать? Откуда, в смысле?
— Ну, если верна теория о том, что аномалии — это места разрывов изоляции генерируемых земным ядром полей, то причин может быть масса. Падение кометы или метеорита много тысячелетий назад. Просто геологическая активность планеты. В общем, предостаточно причин, иные даже в голову придут не сразу. Вот, например, вы знаете, что, согласно гипотезе, которой придерживаются некоторые ученые в Оазисах, прошедшая в начале этого века война была не первой?
— Да господи, — фыркнул Ходокири, — в любой деревне, в любой общине, где хоть чуточку грамоте и другим наукам учат, каждый ребенок знает, что войны были постоянно. А в прошлом так вообще…
— Вы меня не поняли, — перебил Тахо. — Я говорю о том, что это была не первая война на Земле с применением оружия сверхразрушительной силы. Довелось мне несколько лет назад по роду своей деятельности побывать в одном разрушенном городе на юге бывшего Пакистана. Вы знаете, где был Пакистан?
— Ага, знаем. — Павел хохотнул. — В Пакистане. Да неважно это. И что там?
— Руины. Следы оплавления камня. Скелеты есть. Будто что-то застало людей врасплох. Немного скелетов, правда, но есть. В том числе пара совсем удивительных. — Тахо как-то странно вздохнул. — Похоже, они держались за руки. Мужчина и женщина. Вместе приняли смерть и так и остались вместе навсегда. И в кальции костей сильная остаточная радиация.
