После этого кардинал вернулся к себе, в ватиканскую квартиру, упал на колени и стал молить Бога простить его за ложь. Ведь это необходимо, чтобы выполнить Божественное предназначение, Его волю.
В Ватикане царила суматоха, вызванная кончиной понтифика от инфаркта, и Януччи с легкостью ускользнул, объяснив подчиненным, что вернется в Рим через несколько дней.
Но потрясения в Ватикане не шли ни в какое сравнение с сумятицей в душе кардинала. Он постоянно вспоминал аргументы. Синклера и слова Писания. И смерть Его Святейшества… должно быть, Господь подал ему знак.
Он сунул пальцы под воротничок, чувствуя, что ему не хватает воздуха. Ладони и ступни покрылись ледяным потом. Все правильно, убеждал он себя. Чашу принесли ему — так действует рука Божья. С благословения Отца Небесного он принял миссию повести за собой церковь, подготовить паству ко Второму Пришествию и…
Он сморгнул слезы. Бог поручит ему наставлять ребенка.
Януччи посмотрел на огни города внизу, в темноте — они горели, словно глубокая вера в его душе. Он правильно поступил.
Все знаки указывают на это.
С глухим стуком самолет коснулся посадочной полосы и стал маневрировать, подъезжая к терминалу для частных самолетов. Когда рев турбин стих, Януччи достал с багажной полки титановый чемоданчик. Перед тем как спуститься по трапу, кардинал благословил экипаж.
Чарлз Синклер вышел из ожидающего лимузина и направился к нему с распростертыми объятиями.
— Ваше Преосвященство, добро пожаловать в Новый Орлеан. Надеюсь, полет прошел хорошо.
— Да, прекрасно долетел.
— Теперь будет еще лучше. — Он кивнул на чемоданчик. — Можно?
Януччи стиснул ручку чемодана, чувствуя, как нахлынула последняя волна сомнений.
— Ваше Преосвященство… Кардинал посмотрел на Синклера.
— Если не возражаете, я еще немного подержу его.
— Понимаю, понимаю, — кивнул Синклер, и они пошли к лимузину.
Несколько минут спустя длинный черный автомобиль отъехал от самолета, покинул аэропорт и влился в городской поток машин.
* * *
Огромные темно-зеленые магнолии украшали подъездную аллею к поместью Синклера на берегу Миссисипи. Януччи смотрел, как вдалеке, в тени деревьев, мелькнули огни особняка и вскоре превратились в потоки света.
— Я думал, мы поедем сразу в «БиоГентек», — произнес кардинал.
— Я долго готовился к этому дню, Ваше Преосвященство. Все необходимое можно сделать прямо здесь. Это поможет сохранить все в тайне. Я уверен, наша лаборатория поразит вас. Ее создавали с учетом нашей задачи.
Лимузин подъехал к главному зданию, и кардинал подождал, пока водитель откроет ему дверцу. Выходя из машины, он взглянул на трехэтажный особняк с колоннами, залитый светом. Белый, весь белый, какой прекрасный цвет. Чистый. Незапятнанный. Невинный. Совершенный.
— Очень красиво, доктор Синклер, — сказал Януччи, шагнув на мощеную дорожку. Он заметил, что прижал одну руку к груди, а другой вцепился в титановый чемоданчик. Так вот где должен быть зачат ребенок. Он перевел взгляд на небо — ясное-ясное, сияет каждая звезда. Да, он стрит на священной земле.
Кардинал чувствовал близость широкой реки, хоть и не видел ее. Вдалеке раздался гудок буксира. Мир жил своей жизнью, не подозревая о том, что вот-вот произойдет. Как тать в ночи..
[26]
— Вещи отнесут в вашу комнату, — говорил Синклер, пропуская кардинала в величественный вестибюль с мраморным полом и лестницей под огромной хрустальной люстрой. — Не хотите ли освежиться с дороги?
— Не беспокойтесь, доктор, мне не терпится начать.
— Но вы, должно быть, устали. Мы можем подождать до утра. И честно говоря, Ваше Преосвященство, в лаборатории, как бы это сказать… скучновато — просто нагромождение пробирок, проводов, электронных приборов…
— Нет, нет. Вряд ли я смогу заснуть. К тому же в каком-то смысле я чувствую, что вот-вот войду в Новый Вифлеем — современные ясли, так сказать. Я должен это увидеть.
— Тогда прошу сюда. — Синклер махнул рукой и повел кардинала мимо библиотеки, центра видеосвязи, своего кабинета. Они вышли в пустой коридор, заканчивающийся металлической дверью, похожей на вход в банковское хранилище. В стену возле двери был вмонтирован сейфовый замок, напоминающий столовую ложку без ручки, закрепленную на небольшом выступе.
Синклер прижал к устройству указательный палец. В окошке над цифровым замком тут же загорелась надпись: «Доктор Чарлз Синклер. Личность установлена».
— Замок настроен на отпечаток вашего пальца? — спросил Януччи.
Синклер снисходительно улыбнулся:
— У нас тут не просто отпечатки пальцев, Ваше Преосвященство. — Он нажал несколько цифр на пульте, и возникла другая надпись: «Опознание нового пользователя». — Пожалуйста, прижмите указательный палец к сканеру так же, как я только что делал, и я объясню.
Кардинал выполнил указание и взглянул на Синклера.
— Щекотно.
— Знаю, Ваше Преосвященство. Теперь у нас есть образец вашей ДНК — самый надежный из всех известных способов установления личности. С вашего пальца был снят микроскопический слой эпидермиса — такой крошечный, что вы почувствовали лишь щекотку. За несколько секунд клетки кожи были проанализированы, и теперь в нашей базе есть полная структура вашей ДНК. Даже если вы измените рисунок на подушечках пальцев, чего, я уверен, вы не станете делать, мы все равно сможем установить вашу личность. В «БиоГентеке» новая система контроля ДНК работает со стопроцентной точностью.
Синклер снова снисходительно улыбнулся кардиналу и постучал по экрану, обращая на него внимание Януччи.
«Введите код».
— То, что мы сейчас собираемся сделать, требует особых предосторожностей, — заявил Синклер. — Каким бы точным ни было опознание по ДНК, система требует дополнительного подтверждения — кода доступа. Без этого дверь не откроется, даже если ДНК правильная.
Януччи смотрел, потирая подушечку указательного пальца.
— А какой код?
Синклер ввел комбинацию из шести цифр.
— Я думаю, вам он покажется самым подходящим.
ПОМЕХИ
Сидя с пультом на коленях, Коттен смотрела записанные новости. Три дня назад, рано утром, когда она еще лежала в постели, позвонил Джон и сказал, что Грааль украден. Это ее ошеломило. После разговора с Джоном она тут же позвонила Теду, который сообщил ей, что Торнтон уже этим занимается, и его репортаж из Рима покажут в вечерних новостях. Она весь день чувствовала себя не в своей тарелке, нервничала, беспокоилась, оглядывалась через плечо. Услышать о похищении Грааля — все равно как если бы жертва узнала о том, что ее преследователя выпустили из тюрьмы. Коттен записала репортаж Торнтона, зная, что захочет его пересмотреть.
