— Но он сказал, что, дойдя до угла, я должна снять маску, — заметила Коттен. — Так он поймет, что это я. Не мы, Джон, — только я. Он сказал, я должна прийти одна.
— Мне это не нравится. Я не согласен. Если мы оба будем в костюмах, он примет меня за обычного зрителя. Я не могу отпустить тебя одну, Коттен. Это слишком рискованно.
— Нет, — возразила она. — Если это ловушка…
— Ты меня не переубедишь. И не старайся. Я буду поодаль, не беспокойся.
Коттен крепко обняла его:
— Джон, без тебя я бы не справилась. Он прижал ее к себе и сказал:
— Может, поспишь?
Коттен отпустила его и легла с краю.
— Я устала, — произнесла она.
Не успела ее голова коснуться подушки, как девушка уснула.
Когда она проснулась, уже стемнело. Джон сидел у окна, за столом, в тусклом свете второй лампы. Он читал книгу и делал пометки в небольшом блокноте.
Коттен долго смотрела на него. Она с трудом вспоминала, как жила до Джона. Интересно, какое же у него предназначение? И у нее?
— Проголодалась? — спросил Джон, отрываясь от записей.
— Как волк, — ответила Коттен. — Я жажду пиццы. Побольше расплавленного сыра и пепперони.
— Согласен. — Он кивнул на тумбочку. — Я убрал телефонную книгу в ящик. Там должна быть пиццерия с доставкой.
Коттен села и достала справочник. Пролистав его, нашла пиццерию и сделала заказ. После этого подошла к Джону и заглянула ему через плечо.
— Над чем работаешь?
— Меня беспокоит кое-что во всей этой передряге.
Коттен заметила, что читает он Библию. Рядом лежали страницы из блокнота, которые Джон заполнил надписями и схемами.
— Думаешь, ответы здесь?
— Я думаю, в Библии есть ответы на все вопросы, Коттен.
— Считаешь, это так просто? Не поделишься со мной своими озарениями?
Джон повернулся к ней. С минуту он сидел молча и смотрел на нее. Наконец произнес:
— Не сейчас. Чуть позже.
Она видела, что ему не хочется говорить. Ну, хотя бы не обиделся на ее легкомысленное замечание. Если чтение Библии ему помогает, она не должна мешать.
— Пожалуй, пойду в душ, пока еду не привезли, — сказала она.
Джон кивнул, не поднимая головы.
Ванная тоже оказалась убогой. Туалетное сиденье покосилось, когда она на него села, зеркало облезло, кафель держался скорее за счет плесени, чем на цементе. Даже бумага была жесткой и шершавой, словно оберточная.
Встав под душ, Коттен наконец расслабилась и заплакала. Несправедливо, что она жива, а Ванессы и Торнтона больше нет. Дядя Гас борется за жизнь — и все из-за нее. В соседней комнате Джон ищет ответы в Библии. Говорит, это дает ему понимание и силы. Будут ли там ответы, которые ей нужны? Поможет ли это что-то понять? Даст ли ей силы? Не замирай в предвкушении, Коттен.
Жизнь привела ее в этот промозглый старый мотель; единственный друг, человек, ищущий свое предназначение, пытался обнаружить ответы в книге, написанной тысячи лет назад.
Она подставила лицо под струи воды.
— Если ты есть. Господи, то как ты можешь… Джон постучал в дверь.
— Пиццу привезли.
Коттен выключила воду и вылезла из душа. Волосы пусть сохнут сами. В мотеле «Голубой залив» нет такой роскоши, как встроенный фен. Она вытерлась, завернула волосы в тюрбан из тонкого белого махрового полотенца. Интересно, много ли воды оно впитает?
Коттен натянула джинсы и футболку, купленные по пути в мотель.
— Быстро, — заметила она, выходя из ванной.
— Видимо, они прямо за углом, — ответил Джон. — Разносчик сказал, что дошел пешком.
— Готов ужинать?
— Начинай первая.
Виду него был грустный, и Коттен спросила:
— Все нормально, Джон?
— Наверное. Знаешь, я начинаю собирать мозаику. И это лишило меня аппетита.
— Почему?
Он помедлил, собираясь с мыслями:
— Для начала позволь заметить, что я верю: Господь говорит с нами через Писание. Всегда, когда мне нужны ответы, я обращаюсь к этой книге. Так или иначе, она дает мне то, что я ищу. — Он замолчал и взглянул на Коттен. — Когда ты заснула, я решил почитать Библию. Открыл ее и тут же наткнулся на это, — он поднял книгу. — Из Откровения Иоанна Богослова: «И повел меня в духе в пустыню; и я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами. И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями…»
[29]
— Я не понимаю.
— Я тоже сначала не понял. Но потом вспомнил список, который тебе надиктовала Шерил. Торнтон его составил, поскольку считал, что эти люди причастны к похищению Грааля. Торнтон умирает. Ты даешь список своему дяде — он каким-то образом находит связь и едва не погибает в аварии. И еще смерть Арчера, с которой все началось. В списке семь человек, самых влиятельных людей в мире. Они представляют политику, экономику, связь и военную силу. Помнишь цитату из Библии: семь голов? Семь мировых лидеров. Чаша, полная мерзости. Грааль. Кто-то, некая группа с огромными возможностями, сумела подменить настоящую Чашу точной копией прямо в Секретных архивах Ватикана. Я думаю, тамплиеры вполне активно действуют — они и есть эти семь голов. Десять рогов поначалу озадачили меня, но затем я понял, что в списке, возможно, не все, а только основные лидеры. Должно быть также ядро, те, кто непосредственно дирижирует. Видимо, есть еще трое, один из которых — Великий магистр. Я думаю, Торнтон об этом догадался, кого-то встревожил, и его решили остановить.
— Но если тамплиеры — Хранители Грааля, почему в Библии их описывают так нелестно? — Коттен вытерла волосы полотенцем. — И почему мерзость? Если в Граале кровь Христа, как ее можно называть мерзостью?
— Это меня и поразило. Речь не о крови, а о том, что кто-то мог бы сделать с кровью… это мерзость.
— Все равно не понимаю.
Джон нашел страницу в Библии, которую отметил, загнув уголок.
— Лучше сядь.
Коттен села на кровать. Джон — рядом. Несколько минут он молчал.
— Ну, говори.
Он тяжело вздохнул.
— Я, кажется, догадываюсь, что Господь предназначил для тебя… для нас, почему мы оказались в этом месте, в это время. Ты — действительно необычный человек.
Коттен похолодела. Он к чему-то клонит, и это наверняка напугает ее до смерти.
