Майкл склонился ко мне с таким видом, словно это была целиком моя заслуга — установить за его матерью наблюдение высокопрофессионального сыщика, и как раз во время убийства! Миссис Уотерстон, напротив, благодарной отнюдь не выглядела.
— Вы здесь следите за каким-нибудь несчастным беглецом из Ричмонда? — осведомился Монти.
— Я здесь участвую в постановке. Это мое хобби, — ответил Мел.
Мне не понравилось, как они смотрят друг на друга, и я решила вмешаться:
— Послушайте, вам ведь уже не нужен мой павильон — допрашивать людей можно и в другом месте. Вы не освободите его, чтобы я хоть немного поработала сегодня?
— Я как раз собирался за вами послать, — буркнул Монти. — Теперь, когда известно, куда исчезла коробка с деньгами, мы можем пустить вас обратно.
Монти удалился, уводя с собой миссис Уотерстон, Мела и полицейских.
Я огляделась. Если бы я была помощником шерифа и мое служебное положение зависело от того, переизберут ли моего босса, я бы поаккуратнее вела себя с избирателями. Совершенно очевидно, что в какой-то момент полицейские перестали воспринимать мой павильон как место преступления и превратили его в дом родной, судя по пустым пластиковым чашкам из-под кофе и оберткам от хот-догов по углам.
— Это я унесу, — предложил Майкл, сгребая мусор в кучу. — А на том краю ярмарки я видел Эйлин, пойду скажу ей, что вы открываетесь. Тебе что-нибудь принести?
— Парочку покупателей, если можно.
— Я имел в виду для уборки, — отозвался он уже снаружи.
— Забудь все, что я говорила раньше! — крикнула через проход Аманда. — Он помогает тебе с уборкой — он просто клад!
С помощью Майкла павильон был готов к работе гораздо раньше, чем я ожидала. А еще через несколько минут, как ни странно, явился кузен Хорас с моим ноутбуком.
— Нам он больше не нужен, — сказал он и испарился, не ожидая благодарности.
— Очень мило, — заметил Майкл.
— Надеюсь, он спросил разрешение у Монти. Не то чтобы меня это волновало, просто хочется поскорее просмотреть диски.
— Давай я займусь этим, если ты не возражаешь. С уборкой почти покончено.
— Давай. Позови меня, если наткнешься на что-нибудь пикантное.
— Мне придется утащить этот анахронизм за занавески.
— Чувствуй себя как дома. Но никаких шалостей! Не ори, как бешеный слон, не звякай кандалами, не стреляй холостыми.
— Я буду кроток, как ягненок, — пообещал Майкл и, подхватив ноутбук, исчез в подсобке.
25
Ничто не может привлечь покупателей так, как убийство. Люди стали заглядывать в павильон еще до того, как мы закончили уборку. Они как завороженные смотрели на занавески, за которыми, как уже всем было известно, я нашла тело, и подскакивали, едва Майкл издавал хоть малейший звук. Некоторые даже просили рассказать, что именно произошло. Потолкавшись в павильоне, многие из них чувствовали себя обязанными что-то купить, и я начала надеяться, что успею покрыть вчерашние убытки.
Будь у меня побольше времени, я бы стерла следы порошка для снятия отпечатков пальцев, покрывавшего в павильоне все, что только можно, прежде чем пустить внутрь людей. Однако вскоре я обнаружила, что павильон, хранящий на себе следы полицейского расследования, гораздо более выгоден продавцу, чем павильон чистый и аккуратный.
— Похоже, ты не в убытке, — сказала Аманда, подскочив ко мне во время одного из редких моментов затишья, когда ни у меня, ни у нее не было покупателей.
— Вроде бы да.
— Хотела спросить у тебя — это платье, которое было на тебе вчера вечером… где ты его взяла?
— Миссис Транш сшила по заказу Майкла. А что? Тоже такое хочешь?
— Я подумала, — немного смущаясь, объяснила Аманда, — что могла бы неплохо выглядеть в платье с корсетом. И вообще… если я и дальше буду участвовать в ярмарках, нужно иметь соответствующие наряды.
— Знаешь, еще вчера я сказала бы, что ты сумасшедшая, а сегодня уже чувствую себя просто замарашкой в этом домотканом платье, — с удивлением покачивая головой, сказала я. — Кстати, ты ведь в Ричмонде живешь?
— Всю жизнь. Даже в колледже там училась. А что?
— Слышала о компании «Купер и Энтони»?
— Даже слишком много.
— И что это такое?
— Лучше сказать, что это было такое, — поправила Аманда. — Небольшая семейная фирма, недалеко от Ричмонда. Начали с производства бумаги вскоре после Гражданской войны, потом расширились. А около семи лет назад свернули дела.
— Я слышала, что им в этом здорово помогли.
— Я тоже. В основном от людей, которые там работали. Мне всегда казалось, что бывшие сотрудники здорово пострадали и поэтому стараются обвинить кого-то со стороны, чтобы стало легче.
— Я недавно разговаривала с человеком, который потерял деньги, вложенные в «Купер и Энтони», и, поверь мне, те пострадавшие скорее всего правы.
— Черт! И что же мне теперь — вернуться домой и просить прощения у отца и дяди за то, что я все эти годы считала их параноиками?
— О нет! Только не говори мне, что мы обсуждаем твою семью!
— Не только мою семью, но и семь-восемь сотен человек, которые потеряли работу, когда компания накрылась.
— А не может быть, что кто-то из них до сих пор так зол, что готов и отомстить?
— Ты смерть Бенсона имеешь в виду? Он, что ли, приложил руку к закрытию?
— По словам миссис Фенниман, чуть ли не руководил.
— Папа будет счастлив услышать, что человек, из-за которого он потерял работу, — покойник.
— Осчастливь и меня — скажи, что у тебя есть алиби на момент убийства.
— Не волнуйся. У меня железное алиби, и если Монти посмотрит на меня так, как он на тебя смотрит, мое алиби запросто выбьет ему все зубы. Надеюсь, мои стариканы в Ричмонде в эту пятницу, как всегда, играли в покер, а то копы и к ним прицепятся. Эта парочка уже имела неприятности с полицией, когда завод закрылся.
— Плохо.
— Можешь присмотреть за моим павильоном? — попросила Аманда. — Я сбегаю и расскажу Монти про «Купер и Энтони».
— Без проблем. Думаю, Монти будет счастлив услышать о семи-восьми сотнях новых подозреваемых.
Конечно, Монти может решить, что «Купер и Энтони» — дело слишком давнее, чтобы всерьез принимать его в расчет, но мысль о сотнях людей из Ричмонда, жаждущих крови Бенсона, немного облегчила мой страх за судьбы местных подозреваемых.
— Не годится, — произнес кто-то у меня за спиной.
Я повернулась и увидела женщину со значком «блюстителя старины», хмуро глядевшую на мой прилавок со всякой железной мелочью.
