Интересно, он всегда такой упрямый, или у него есть повод для того, чтобы вести себя до глупости несговорчиво?
— Боже мой, да вы хоть осмотрите его, Монти! — не выдержала я, показывая пальцем на фламинго. — Вы же не развалитесь, если посмотрите!
Насмешка сползла с лица Монти, когда он осмотрел клюв металлической птицы. Я заметила, на каком почтительном расстоянии он держал заклеенные пластырем руки.
— Черт, какая острая у вас получилась эта штука.
— Не у меня. Вот один из моих фламинго. — Я показала на свое изделие.
— По мне, так они одинаковые.
— Одинаковые? Вы что, с ума сошли? — возмутилась я и перечислила, чем отличаются мои тщательно выкованные фламинго от неуклюжего подкидыша.
— А мне кажется, похожи.
— Фемида действительно слепа, — пробормотала я.
— В одном вы правы. Клюв вот этого друга не проткнул бы и брусок масла, — признал Монти, с подозрением оглядывая моего фламинго. — Его можно использовать как тупой инструмент. А вот у этого клюв — просто холодное оружие. Где вы его нашли?
— Тут, в моем павильоне. Он все это время здесь пролежал.
Пара незваных зрителей захихикала.
— Этого не может быть, — возразил Монти.
— Помните, как я искала коробку с деньгами? Вы сами открыли ящик, где она должна была находиться, и сказали, что тут нет ничего, кроме птиц. Потом заперли ящик вместе с орудием убийства.
Смешки усилились.
— Вы целое утро искали то, что все время лежало у вас под носом. Пустили бы меня в павильон пораньше — может, и убийцу бы уже поймали.
— Если я выясню, что это вы спрятали улики и пытались ввести следствие в заблуждение… — угрожающе начал Монти.
— Тогда вы сможете меня арестовать, — закончила я. — Я получу скидку, если выплачу залог мелочью?
Лицо Монти побледнело, а потом стало каменным.
— Боюсь, вам придется освободить павильон до тех пор, пока мы не осмотрим новые улики, — сузив глаза, прошипел он.
Мне пора научиться держать рот на замке.
— Похоже, нас опять выгоняют? — спросил Майкл. Я с облегчением заметила, что у него хватило ума закрыть ноутбук, сунуть его в сумку и повесить на плечо, пока я бодалась с Монти.
— Похоже. Подожди секунду. Если уж мне суждено превратиться в «леди кованых фламинго», то я не хочу потерять свои денежки. Роб, не вздумай улизнуть.
В сопровождении Роба и Майкла я прошествовала к павильону Аманды.
— Напомни мне при случае, что я решила совершать все свои преступления только здесь, — сказала Аманда, глядя на Монти. — Живи я в вашем городе, я бы проголосовала против нынешнего шерифа независимо от того, кто еще баллотируется на эту должность.
Я пожала плечами.
— Он получил место только благодаря некрофилии, — объяснил Роб. — Так принято в здешних местах. Пора уж привыкнуть.
— Ты имеешь в виду… — начала Аманда, вытаращившись на него поверх очков.
— Непотизм,
[20]
конечно, — успокоила ее я.
Надеюсь, она мне поверила.
— Не против, если я оставлю у тебя объявление?
— Всегда пожалуйста. Твой павильон и ко мне привлекает столько народу, что грех жаловаться. Дать бумагу?
Я с благодарностью взяла листок, написала: «Желающие заказать кованых фламинго могут оставить свои координаты» — и приколола к стене павильона Аманды, потом расчистила небольшой клочок свободного места на прилавке и положила туда оставшиеся листки.
— Можешь придумывать что хочешь, когда они будут спрашивать, где я сама.
— Да уж, развернусь. Беги развлекайся.
Проходя мимо Монти, я услышала, как он рычит в полицейскую рацию:
— Так пусть их кто-нибудь найдет! Нет, я не знаю его фамилии, только имя — Хорас.
— Холлингворт, — подсказала я.
Монти зыркнул на меня, но фамилию повторил.
— Правильно. И коронера. Нет, у нас нет второго покойника… Не ваше дело, зачем я их ищу, просто найдите…
Дойдя до городской площади, мы увидели Хораса, который по-прежнему продавал помидоры. Я поставила на его место Роба, а кузену приказала лететь ко мне в павильон. Затем мы добрались до «Львиного клуба», где, как в восемнадцатом веке, жарили поросенка на углях, оторвали коронера от раздачи соуса и тоже отослали его к Монти.
— Майкл, ты — мой свидетель, — торжественно сказала я. — Мы снова помогли следствию.
— Значит, теперь можно получить свою порцию барбекю и передохнуть, пока Монти не освободит павильон?
— Нет, теперь мы пойдем навестить кое-кого по поводу фламинго.
Мы прошли мимо палатки отца, и по взрывам восторженного смеха я заключила, что отец и его группа дрессированных пиявок развлекают малолетних туристов.
— А это больно? — раздался мальчишеский голос.
— Нет, слюна пиявки содержит легкий анестетик, — ответил папа. — И антикоагулянт.
Хорошо бы укротитель пиявок сегодня не стал показывать слона. По словам Роба, трюк заключался в том, что отец присобачивал на нос самую длинную из имеющихся у него пиявок и бегал по комнате, трубя, как раненый слон. Роб до сих пор клянется, что именно так папа развлекал его, когда братец болел ветрянкой. Я предпочитаю верить, что человек, передавший мне половину своих ДНК, не способен на такие выходки, и списываю всю историю на неуемную фантазию Роба и тот факт, что он тогда валялся с температурой под сорок, однако в папин павильон заглянуть не рискнула. Люди имеют право питать хоть какие-то иллюзии.
— Мы не зайдем к твоему отцу? — спросил Майкл.
— Не будем ему мешать, — ответила я.
— А куда мы направляемся?
— К Тони, конечно. Единственная личность на ярмарке, которая регулярно копирует мои работы. Не говоря уже о том, что Тони вполне мог… Ну, сам увидишь. В общем, все указывает на Тони.
Кроме того, что указывает на Монти.
Мы остановились в проходе, недалеко от павильона Тони, и, прежде чем подойти, несколько минут наблюдали за ним. Он выглядел уставшим и издерганным, хотя покупателей у него было не много.
— Сообщим Монти?
— Ты еще надеешься, что он будет нас слушать?
— Тогда какие планы?
— Тони нас заметил, пошли.
Если у меня еще оставались хоть какие-то сомнения в том, что Тони виновен, они исчезли, как только он нас увидел. Мерзавец нырнул за прилавок, стоило нам подойти к павильону, а когда мы вошли внутрь, начал оглядываться, будто прикидывая, не удастся ли выскочить через заднюю дверь.
