— Тем не менее, — заявил Кальдерон, преисполняясь чувством собственного достоинства, — расследование начинается именно здесь, и старшего инспектора следует предупредить заранее, чтобы он не начал действовать на основании неточной или неверной информации.
Кальдерон понимал, что в данном случае точность информации действительно несущественна с точки зрения цели расследования, но он знал: для того, чтобы поставить этого Хуана на место, надо показать свою силу. Кальдерон был главным судебным следователем и вовсе не желал, чтобы его авторитет ставили под сомнение какие-то чужаки, тем более из Мадрида.
— Мы точно не знаем, — ответил Хуан, раздраженный этим замечанием. — Но есть заслуживающая доверия теория, согласно которой российская Федеральная служба безопасности, ФСБ, сама осуществила эту акцию, успешно переложив вину за нее на чеченцев. Как раз перед этими взрывами Путин возглавил ФСБ. В стране царил хаос, и появилась отличная возможность продемонстрировать силу. ФСБ спровоцировала войну в Чечне и Дагестане. Премьер-министру пришлось подать в отставку, и в начале девяносто девятого года его место занял Путин. Взрывы жилых домов в Москве позволили ему начать патриотическую кампанию. Он хотел показать себя бесстрашным вождем, который даст отпор боевикам. В начале двухтысячного Путин стал действующим президентом России. Как предполагают, гексоген, который применили при терактах, был доставлен из научно-исследовательского института на Лубянке: в том же районе располагается штаб-квартира ФСБ. Как видите, судья Кальдерон, мое объяснение мало чем способно здесь помочь, но оно показывает, как быстро в мире распространяются опасность и смута.
Наступило молчание; севильцы словно бы вслушивались в отзвуки взрыва в их собственном городе, раздающиеся в Чечне, в Москве и в иных местах. Фалькон продолжил свой краткий рассказ о «пежо-партнере», о двух мужчинах, которые выгрузили из него какие-то вещи и перенесли их в мечеть, а также о мужчинах, которые, как полагают, находились в мечети в момент взрыва, и о последних новостях — о владельце фургона и его племяннике Трабелси Амаре, который одолжил у дяди машину.
— Что-нибудь еще? — спросил Хуан, пока помощник Эльвиры вводил имя и фамилию Трабелси Амара в базу данных подозреваемых в терроризме.
— Хочу прояснить еще одно обстоятельство, прежде чем я продолжу расследование, — сказал Фалькон. — Кто держал мечеть под наблюдением — СНИ или КХИ?
— Почему вы считаете, что мы этим занимались? — осведомился Хуан.
Фалькон кратко поведал им о загадочных хорошо одетых молодых людях из «Информатикалидад», часто посещавших одну из близлежащих квартир в течение последних трех месяцев.
— Мы никогда не стали бы проводить операцию наблюдения таким способом. И я никогда не слышал об «Информатикалидад».
— А как насчет антитеррористического отдела, старший инспектор Баррос? — спросил Эльвира.
— Мы не держали мечеть под активным наблюдением, — ответил Баррос. Казалось, он скрывает кипящий гнев под маской сверхъестественного спокойствия. — Я слышал об «Информатикалидад». Это самый крупный в Севилье поставщик компьютерных программ и расходных материалов. Они снабжают даже нас.
— И последний вопрос — об имаме, — сказал Фалькон. — Нам сообщили, что он приехал сюда из Туниса в сентябре две тысячи четвертого и что в базе подозреваемых в терроризме он значится в самой низкой категории риска, однако для ознакомления с его биографией требуется необычно высокий уровень доступа.
— У него неполное досье, — ответил Хуан.
— Что это значит?
— Насколько нам известно, он чист, — сказал Хуан. — Многие слышали, как он осуждал мадридские теракты две тысячи четвертого года, отмечая их хладнокровную жестокость по отношению к мирному населению. Из его заявления о выдаче визы явствует, что он прибыл в Севилью отчасти для того, чтобы сгладить противоречия между католиками и мусульманами. Он считал это своим долгом. Нас беспокоили только пробелы в его биографии, которые мы не смогли заполнить. Эти пробелы относятся к восьмидесятым, когда многие мусульмане отправлялись в Афганистан бороться вместе с моджахедами против русских. Взгляды некоторых стали после этого более радикальными; в девяностые годы кто-то из них вернулся на родину, а кто-то позже вошел в движение «Талибан». В те годы нашему имаму было тридцать с небольшим, так что он вполне мог быть в числе этих радикалов. В конце концов за него поручились американцы и мы выдали ему визу.
— Итак, в результате взрыва этой бомбы погиб человек, который мог симпатизировать террористам, пять мужчин старше шестидесяти пяти, мужчина младше тридцати пяти в инвалидной коляске, двое испанских новообращенных, а также два мужчины за сорок, обращавшиеся за пособиями по нетрудоспособности. Таким образом, остается всего два здоровых мужчины североафриканского происхождения младше тридцати пяти лет, — подвел итог Эльвира. — Может ли СНИ предложить теорию, объясняющую, почему столь странно-разнородная группа людей, которая, как нам сообщили, не находилась под активным наблюдением, хранила у себя высококачественную боевую взрывчатку и почему эта взрывчатка сдетонировала?
Наступила тишина. До них донесся надсадный рев машин, работавших снаружи, грохот мусора, который нагружали в пустые самосвалы, шипение и визг гидравлики, низкий рокот разматываемого троса крана, и все это было прострочено стучащим стаккато отбойных молотков. Звуки напомнили собравшимся о цели их встречи и о беде, которая обрушилась на город.
— Трабелси Амар не проходит по базам данных подозреваемых в терроризме, он — нелегальный иммигрант, — сообщил помощник Эльвиры, нарушив общее молчание.
— Вы можете представить, чтобы взрывчатку хранили в мечети, а имаму не было об этом известно? — спросил Кальдерон.
— Возможно, он не понял, что это такое, — сказал Хуан. — Как вы знаете, по виду гексоген похож на сахарный песок. Следы, оставшиеся на полу фургона, показывают, что упаковка не была герметично запечатана. Не исключено, что взрывчатка находилась в этих картонных коробках, которые, как нам рассказал старший инспектор, вчера на глазах у местных жителей выгружали из фургона.
— Но чтобы гексоген взорвался, необходим детонатор, — заметил Фалькон. — Судя по тому, как они обращались с этим веществом, оно сравнительно устойчиво к сотрясению.
— Так и есть, — сказал Хуан.
— Значит, скорее всего, они изготавливали бомбы, и взрывчатка случайно сдетонировала, — предположил Фалькон. — Сомневаюсь, чтобы в мечети такого размера можно было тайно делать бомбы, тем более в присутствии еще тринадцати человек. Я не видел план, но площадь там — десять на двенадцать метров, не больше.
— Если следовать этой версии, нельзя сбрасывать со счетов имама, — отметил Хуан. — Нам придется поговорить с американцами об этом Абделькриме Бенабуре, а кроме того, нам надо найти снимок Трабелси Амара, по которому его можно опознать, а также сведения о его биографии.
— Если Сомайя признает Амара своим племянником, это мало похоже на продуманную «легенду» террориста. У дяди наверняка найдутся его фотографии, — проговорил Фалькон. — Мы должны рассмотреть возможность того, что фургоном управлял не он. Его могли угнать, а может быть, его почему-либо одолжили кому-то еще для доставки груза в Севилью. Функция Трабелси Амара могла сводиться к тому, чтобы просто предоставить фургон террористам: в таком случае никто бы не заявил об угоне.
