— Потому что личность жертвы могла вывести на след убийц, — сказал Перес. — Обычно убийцы не хотят, чтобы…
— Или? — прервал его Фалькон. — Если представить себе, что здесь нет очевидной связи?
— Допустим, знание о личности убитого или о каких-то его умениях могло поставить под угрозу планируемую операцию, — проговорила Феррера.
— Хорошо, — одобрил Фалькон. — А теперь скажите мне, сколько, по-вашему, требуется человек, чтобы выбросить труп в один из этих контейнеров. Человеку среднего роста они по грудь, и учтите, что всю процедуру нужно провернуть за считаные секунды.
— Нужно трое, чтобы управиться с трупом, и еще двое, чтобы стояли на стреме, — сказал Перес.
— Если прислонить край контейнера к багажнику, может хватить и двух человек, — возразила Феррера. — По улице Ботерос в это время суток ходят разве что орущие пьяные гуляки. Да, еще нужен водитель. Значит, максимум три человека.
— От трех до пяти. О чем это нам говорит?
— Банда, — заключил Перес.
— И чем она занимается?
— Наркотиками? Отрубили ему кисти, сожгли кислотой лицо…
— Торговцы наркотиками обычно не зашивают своих жертв в саван, — заметил Фалькон. — Обычно они в них просто стреляют. А здесь у нас нет пулевых отверстий. Нет даже ножевых ранений.
— Это не похоже на казнь, — вставила Феррера. — Скорее это было вызвано печальной необходимостью.
Фалькон велел им с утра, еще до того, как люди уйдут на работу, первым делом обойти все квартиры, из окон которых видны эти мусорные баки. Требуется установить, лежал ли в каком-то из баков большой кусок черного полиэтилена, а кроме того, узнать: может быть, кто-то видел или слышал поблизости машину в ночь на воскресенье, в три часа.
В лаборатории Фелипе и Хорхе отодвинули столы и расстелили на полу найденный кусок черного полиэтилена. Два больших мусорных бака с улицы Ботерос уже стояли в углу, закрытые и замотанные лентой. Хорхе сидел за микроскопом, а Фелипе на всех четырех конечностях ползал по полиэтилену, нацепив свои увеличительные очки, сделанные на заказ.
— Мы выяснили, что кровь на белом саване и черном пластике принадлежит жертве. Надеемся к завтрашнему утру получить результаты сравнения ДНК, — сообщил Хорхе. — Мне кажется, они положили его на пластик лицом вниз, чтобы проделать свою операцию.
Он показал Фалькону цифры, показывающие расположение на пластике следов слюны и следов крови, а также двух оставшихся на нем лобковых волосков: все это соответствовало росту жертвы.
— Мы и для них делаем анализ ДНК, — пояснил он.
— А кислота на лице?
— Получается, что ему сожгли лицо где-то в другом месте, а кислоту потом смыли. Не осталось никаких ее следов.
— Отпечатки пальцев?
— Пальцев — нет. Есть след ноги в левом верхнем углу пленки, — сказал Фелипе. — Хорхе говорит, что это от кроссовки «Найк», такие носят тысячи людей.
— Вы собираетесь сегодня вечером посмотреть эти баки?
— Мы посмотрим, но, если он был хорошо упакован, на стенках вряд ли осталось много крови или слюны, — ответил Фелипе.
— А вы уже проверяли сообщения о пропавших? — спросил Хорхе.
— Мы пока даже не знаем, испанец он или нет, — сказал Фалькон. — Завтра утром я встречаюсь с судмедэкспертом. Будем надеяться, у трупа отыщутся какие-нибудь особые приметы.
— Волосы у него на лобке — темные, — сообщил Хорхе, ухмыляясь. — Группа крови — первая, резус отрицательный. Если это вам поможет.
— Продолжайте свою блестящую работу, — бросил Фалькон.
Дождь продолжался, но из неистового ливня он стал каким-то обескураживающе благоразумным. Фалькон поработал с документами, но мысли его были далеко. Он отвернулся от компьютера и стал смотреть на отражение кабинета в темном окне. В подрагивающем свете флуоресцентных ламп капли дождя стучали в стекло, словно какой-то сумасшедший хотел привлечь его внимание. Фалькон сам себе удивлялся. Раньше он был следователем-ученым, всегда торопился получить результаты вскрытия и вещественные доказательства. Теперь же он проводил куда больше времени, прислушиваясь к собственным интуитивным догадкам. Он пытался убедить себя в том, что причина здесь — накопленный опыт, но иногда ему казалось, что это просто лень. Жужжание мобильного телефона встряхнуло его. Пришло сообщение от Лауры, его нынешней подруги: приглашает поужинать. Глядя на экран, он вдруг понял, что, сам того не замечая, потирает руку — то самое место, которое соприкоснулось с телом Консуэло у входа в кафе. Он потянулся было за телефоном, но вдруг заколебался. Почему все вдруг так усложнилось? Нет, лучше он не будет ей отвечать, пока не вернется домой.
Машины под дождем двигались медленно. В новостях по радио рассказывали о сегодняшнем параде в честь Святой Девы из Росио, который прошел с большим успехом. Фалькон проехал над рекой и влился в металлическую змею, ползущую на север. Остановившись на светофоре, он машинально нацарапал заметку в записной книжке, после чего просочился на проспект Рейес-Католикос. Оттуда Фалькон попал в лабиринт улиц, где он жил в тяжеловесном, состоящем из многих строений особняке, который он унаследовал шесть лет назад. Он припарковался в аллее апельсиновых деревьев, ведущей ко входу в дом на улице Байлен, но не стал выходить из машины. Он снова попытался побороть беспокойство. На сей раз оно явно имело отношение к Консуэло, к тому, что он сегодня утром увидел в ее лице. Они оба тогда вздрогнули от неожиданности, но в ее глазах он заметил не только потрясение. В них было страдание.
Он вылез из машины, открыл малую дверь отделанного дубом и бронзой портала и прошел через патио, где мраморные плиты пола все еще поблескивали от дождя. За стеклянной дверью, ведущей в кабинет, его ожидал мигающий огонек, показывавший, что на автоответчик пришло два сообщения. В темноте он нажал на кнопку, глядя сквозь галерею на фонтан с бронзовым бегущим мальчиком. Комнату заполнил голос Якоба Диури, его марокканского друга. Поприветствовав Хавьера по-арабски, он мгновенно перешел на идеальный испанский. В ближайшие выходные он планировал залететь в Мадрид по пути в Париж и интересовался, смогут ли они встретиться. Что это было — совпадение или какая-то странная синхронность? Якоб Диури был среди его немногочисленных друзей, но Фалькон встречался с ним только из-за Консуэло Хименес. Вот что такое интуиция: начинаешь придавать значение каждому пустяку.
Второе сообщение было от Лауры: она по-прежнему желала знать, хочет ли он сегодня вечером приехать к ней поужинать: вдвоем, больше никого не будет. Он улыбнулся этому уточнению. В его отношениях с Лаурой не шло речи о единственности. У нее были и другие спутники мужского пола, с которыми она регулярно встречалась, и это его устраивало… но сейчас все без видимых причин внезапно изменилось. Паэлья и ночь с Лаурой вдруг показались ему смешным времяпрепровождением.
Он позвонил ей и сказал, что поужинать он приехать не сможет, но попозже заглянет к ней выпить.
