— Как прошел ваш вечерний разговор с Якобом? — спросил Пабло, когда они отъехали.
— Поскольку вчера в Севилье взорвалась бомба, он понимает, что я к нему не с визитом вежливости.
— Что он сказал?
— Он рад, что мы встретимся, но он знает, что здесь есть глубинный мотив.
— В этих делах он будет вести себя традиционно.
— Не думаю, что он воспримет это как комплимент, если учесть его ориентацию.
— Вы ведете расследование, так что время поджимает, поэтому мы подготовили частный реактивный самолет, который вас туда доставит. Полет до Касабланки займет меньше полутора часов, если нам дадут хороший воздушный коридор. У вас дипломатический статус, так что все формальности мы пройдем быстро и вы будете ехать в Рабат уже часа через два после взлета, — пообещал Пабло. — Насколько я понимаю, вы встречаетесь с Якобом у него дома?
— Я же его друг, а не партнер по бизнесу, — ответил Фалькон. — Хотя после сегодняшней встречи все может измениться.
— Уверен, что Марк Флауэрс дал вам несколько полезных советов.
— Вы давно знаете насчет Марка… и меня? — спросил Фалькон, улыбаясь.
— Еще с июля две тысячи второго, когда вы его впервые перехитрили и он сделал вас одним из своих источников, — сказал Пабло. — Насчет Марка мы не беспокоимся. Он — друг. После одиннадцатого сентября американцы сообщили, что собираются направить кого-то в Андалузию, и мы попросили, чтобы это был Марк. Хуан знает его еще с тех времен, когда они вместе работали в Тунисе, приглядывали за Каддафи. Марк подбросил вам какие-нибудь идеи, как привлечь к сотрудничеству Якоба Диури?
— Я почти уверен, что он пытался завербовать его, но ему дали от ворот поворот, — ответил Фалькон. — Он сказал, что Якоб недолюбливает американцев.
— Это облегчает вашу задачу, раз Якоб успел привыкнуть, что его пытаются задействовать.
— Не думаю, что Якоб Диури — из тех, кого удастся «задействовать». Если вы попытаетесь это сделать, вас ждет много бесплодных попыток. Мы просто, как всегда, поговорим обо всем. И по тому, как пойдет разговор, все станет ясно. Я не собираюсь применять к нему какую-то специальную тактику. Как и у многих арабов, у него очень твердые понятия о чести, он перенял их от человека, заменившего ему отца. Он — из тех, кто требует к себе уважения, и не только чисто формального, — проговорил Фалькон. — Возможно, вам следует сказать мне, какого рода задания вы собираетесь ему предложить, как вы хотите, чтобы он действовал, и налаживания каких контактов вы от него ожидаете. Вы рассчитываете получать от него информацию о МИЛА?
— МИЛА? Марк говорил с вами о МИЛА?
— Вы, разведчики, все одним миром мазаны, — заметил Фалькон. — Не можете вы принять вопрос как есть, вам обязательно надо ответить вопросом на вопрос. Вы обмениваетесь хоть какой-то информацией?
— МИЛА не имеет отношения к тому, что мы хотим от Якоба.
— В новостях по ТВЕ сообщили, что они взяли на себя ответственность за эту бомбу, — заметил Фалькон. — Из Севильи в мадридскую редакцию «АВС» отправили текст, где заявляется, что Андалузия должна вернуться в лоно ислама.
— МИЛА интересуют только деньги, — ответил Пабло. — Они маскируют свои намерения риторикой джихада, но на самом деле они хотят освободить Сеуту и Мелилью, потому что желают управлять этими анклавами сами.
— Расскажите, чего мы пытаемся добиться, — попросил Фалькон.
— В рамках вашей нынешней миссии важнее всего не то, кто и почему разрушил жилой дом в Севилье, а что нам показал этот взрыв, — сказал Пабло. — Забудьте о МИЛА, это неважно. Речь идет не о вашем расследовании вчерашнего взрыва. Речь не о прошлом, речь о будущем.
— Хорошо. Расскажите мне, — повторил Фалькон, подумав, что Флауэрс, возможно, был прав и историю о МИЛА запустило в прессу СНИ.
— В прошлом году в Британии прошли выборы в их парламент. Им даже не нужен был пример мадридских взрывов, чтобы понять, что выборы станут мишенью для террористов, которые не раз попытаются изменить направление мыслей населения.
— И ничего не случилось, — отметил Фалькон. — Тони Блэр, «малый Сатана», прошел с незначительным перевесом.
— Именно так. И никто не знал, что существовали три террористические ячейки, планировавшие активные действия, но теракты удалось предотвратить благодаря «МИ-5», — сказал Пабло. — Все эти ячейки были «спящими», они дремали, пока не получили инструкции в январе две тысячи пятого. Каждый из членов этих ячеек был иммигрантом во втором или третьем поколении, по происхождению — пакистанцем, афганцем или марокканцем, но теперь — британцем. Они отлично говорили по-английски, лишь с небольшим акцентом. У полиции ни на кого из них ничего не было. Все они имели работу, все были из приличных семей. Иными словами, их невозможно было отыскать в стране, где миллионы людей имеют сходные с ними этнические корни. Но они были найдены и эти теракты были предотвращены, потому что «МИ-5» помогла шифровальная книга.
Когда после серии арестов, проведенных в две тысячи третьем и начале две тысячи четвертого, они делали обыск у некоторых подозреваемых, они наткнулись на идентичные издания так называемой «Книги свидетельств». Ее автор — арабский писатель девятого века аль-Джахиз. В обоих экземплярах были пометки — все по-английски, так как обвиняемые вообще не говорили между собой по-арабски. Некоторые из пометок оказались совпадающими. В «МИ-5» сделали фотокопии книг, вернули на место оригиналы, отпустили обвиняемых и засадили за работу шифровальщиков.
— А когда они поделились этой информацией с СНИ?
— В октябре две тысячи четвертого.
— А как насчет взрывов в Лондоне седьмого и двадцать первого июля две тысячи пятого?
— Британцы считают, что террористы прекратили использовать «Книгу свидетельств» после майских выборов две тысячи пятого.
— И теперь вы думаете, что нашли новую книгу шифров, — заключил Фалькон. — А новенький Коран, который лежал на переднем сиденье «пежо-партнера»?
— Мы полагаем, что они собирались подготовить еще один экземпляр шифровальной книги, чтобы кому-то его отдать.
— Имаму Абделькриму Бенабуре?
— Мы пока не закончили обыск в его квартире, — ответил Пабло, пожимая плечами.
— Что-то долго.
— Имам живет в Сересо в квартире с двумя спальнями, и почти каждая комната от пола до потолка забита книгами.
— Все это не приближает меня к ответу на вопрос, почему вы хотите завербовать Якоба Диури.
— Воинам джихада нужна очередная грандиозная акция. Что-то масштаба одиннадцатого сентября.
— А не такого «мелкого масштаба», как теракты, при которых сотни людей погибли в мадридских поездах и лондонском метро, — мрачно сказал Фалькон, которому не по душе был такой уровень отстраненности.
— Я не преуменьшаю размах этих катастроф, я просто говорю, что они — иного масштаба. Вы больше поймете о разведывательной работе, когда будете ею заниматься, Хавьер. На этой работе вы не сидите в окопе, видя, как гибнут ваши товарищи: это влияет на ваше восприятие, — произнес Пабло. — Теракты в Мадриде приурочили к определенному времени, они имели определенную цель. Это не было громкое и наглое заявление. Это было просто сообщение: «Вот что мы можем сделать». Это нельзя сравнивать с операцией, которая уничтожила башни-близнецы. Никто не готовил пилотов, не учил захватывать самолеты. Нужно было просто сесть на поезда и оставить в них рюкзаки. Самой трудной частью операции была покупка и доставка взрывчатки, но теперь мы знаем, что в этом им очень помогли мелкие преступники на местах.
