Полицейские вышли из машины, держа оружие на изготовку. Кальдерон вытащил руки из-под трупа, перевернулся. Теперь он лежал на спине. В такт рыданиям его желудок трясся в конвульсиях. Главным чувством, которое он выкашливал из себя, было облегчение. Все кончилось. Его поймали. Все это омерзительное отчаяние ушло, и теперь он может расслабиться, окунувшись в бесславие и позор.
Пока один патрульный стоял над рыдающим Кальдероном, другой шарил фонарем по перевязанному клейкой лентой свертку из мешковины. Он надел латексные перчатки и сжал плечо Инес — просто чтобы убедиться в том, что он уже знал: что перед ним труп. Затем он вернулся к патрульной машине и вызвал управление.
— Говорит «Альфа-два-ноль», мы у реки, недалеко от поворота на Торнео, за автобусной станцией на площади Армас. Подтверждаю: здесь находится мужчина сорока с небольшим лет, он только что пытался избавиться от неопознанного трупа. Хорошо бы сюда прибыл старший инспектор отдела убийств.
— Номер машины?
— SE 4738 НТ.
— Ни хрена себе.
— Что?
— Это тот же номер, который дал мне тот тип, что сообщил об инциденте. Черт подери, не верится.
— Кто владелец машины?
— А ты его не узнаешь?
Патрульный позвал напарника, и тот направил фонарь Кальдерону в лицо. По виду в нем было трудно узнать человеческую особь, не говоря уж о конкретной личности. Его лицо кривилось, точно в агонии, как у самого пылкого певца фламенко. Патрульный пожал плечами.
— Понятия не имею, — сказал он в рацию.
— А тебе не кажется, что это судья Эстебан Кальдерон? — спросил оператор.
— Черт! — выговорил патрульный, роняя микрофон.
Он наставил свой собственный фонарь в лицо этому человеку, схватив его за подбородок, чтобы стоял смирно. Агония Кальдерона отступила, на лице читалось удивление. Патрульный позволил себе двусмысленную улыбку, прежде чем залезть обратно в машину.
Фалькону пришлось вырываться из сна, как спелеологу, который застрял в пещере и отчаянно пытается достичь пятнышка света, сияющего среди непроглядного мрака. Он проснулся, сильно вздрогнув и всхрапнув от отвращения, словно его извергла из себя собственная кровать. Свет ночника больно бил по глазам. Зеленые цифры на часах известили его, что сейчас 5.03. Какое-то время он боролся с телефоном и потом снова утонул в подушке, прижимая трубку к уху.
В трубке раздался голос дежурного по коммуникационному центру управления полиции. Он говорил сбивчиво и настолько торопливо, да еще и с таким сильным андалузским акцентом, что Фалькон улавливал в каждом втором слове лишь начальный слог. Он остановил дежурного и велел ему повторить все еще раз.
— Инцидент у автобусной станции на площади Армас. За автобусной станцией, на берегу реки, рядом с мостом Чапина, обнаружен мужчина, который пытался избавиться от трупа. Мы достоверно установили, кто владелец машины, которую использовали для перевозки трупа на это место, и мы достоверно идентифицировали мужчину, который пытался избавиться от тела. Старший инспектор, этот мужчина… это Эстебан Кальдерон.
У Фалькона свело ногу, словно его внезапно ударило током. Одним движением он выскочил из кровати и тотчас же зашагал по комнате.
— Эстебан Кальдерон, судья? Вы уверены?
— Теперь да. Патрульный проверил у него документы и прочел мне номер. Этот номер плюс номерной знак машины подтверждают, что этот человек — Эстебан Кальдерон.
— Вы уже с кем-нибудь об этом говорили?
— Еще нет, старший инспектор.
— Вы звонили дежурному судье?
— Нет, вы первый, кому я звоню. Я должен был…
— Как сообщили об инциденте?
— Поступил анонимный звонок от человека, который выгуливал собаку у реки.
— Во сколько?
— Звонок принят в четыре пятьдесят две.
— Разве в это время гуляют с собаками?
— Старики, у которых бессонница, гуляют. Особенно когда днем такая жара.
— Как он об этом сообщил?
— Позвонил сюда с мобильного, рассказал о том, что видит, продиктовал мне номер машины и оборвал связь.
— Его имя и адрес?
— У меня не было времени, чтобы спросить.
— Никому об этом не говорите, — приказал Фалькон. — Позвоните этим патрульным и скажите им, чтобы они не упоминали в эфире об этой ситуации, пока я не свяжусь с комиссаром Эльвирой.
Казалось, спальню зримо заполняет атмосфера катастрофического скандала. Фалькон вышел в галерею над патио. Утро было теплое. Его тошнило. Он позвонил Эльвире, дал ему несколько секунд на то, чтобы проснуться, и затем изложил новости самым взвешенным тоном, на какой оказался способен. Последовавшее молчание Фалькон прервал сам, сообщив Эльвире, сколько человек на данный момент знают о произошедшем.
— Мы должны во что бы то ни стало как можно скорее убрать с улицы и его, и машину, и тело, — сказал Эльвира. — Нам понадобится судья и судмедэксперт.
— Судья Ромеро — надежный человек, к тому же он не враг и не друг судьи Кальдерона.
— Не должно возникнуть впечатление, будто мы его прикрываем, — проговорил Эльвира, словно бы обращаясь к самому себе.
— Такое не прикроешь, — заметил Фалькон.
— Мы должны абсолютно все делать по правилам. Возможно, расследование придется проводить не вам, если учесть статус судьи Кальдерона.
— Думаю, начать процедуру лучше мне, — сказал Фалькон.
— Проведите все обычные действия, но никто, ни один человек не должен об этом распространяться. Нельзя допустить утечек, пока мы вместе не составим заявление для прессы. Я поговорю с комиссаром Лобо. Пусть дежурный по коммуникационному центру сделает все нужные звонки, но ни под каким видом не информирует прессу. Если это выплывет до того, как мы успеем приготовиться, нам придется век расхлебывать эту кашу.
— Единственный человек, которого мы не можем проконтролировать, — тот аноним, что сообщил о происшествии, — напомнил Фалькон.
— Но он вряд ли знает, о ком именно сообщал, верно? — спросил Эльвира.
Такой громкий скандал вряд ли удастся замолчать. Эльвира требовал слишком многого. Новость начнет просачиваться наружу сквозь стены управления. Фалькон связался с коммуникационным центром, дал нужные инструкции и приказал дежурному вызвать на место Фелипе и Хорхе. Он принял душ. Стоя под сверлящими струями воды, он пытался придумать разумное и невинное объяснение того, почему Кальдерона обнаружили рядом с трупом на берегу реки.
Было уже половина шестого, и давно начался рассвет, когда он пересекал площадь Армас, направляясь к месту происшествия. Машин на Тор-нео было по-прежнему очень мало. Патрульная машина стояла на верхней части спуска, выставив на дорогу аварийные конусы, чтобы сюда не сворачивали другие машины. Дежурный судья уже был на месте, как и полицейский фотограф: сейчас он делал снимки. Приехали Хорхе и Фелипе; их пропустили вниз.
