— А существуют только оригиналы дисков?
— Нет, частично диски скопированы, и копии эти есть в компьютере отдела убийств, но чтобы считать информацию, нужен не только пароль к системе, а еще и специальная программа для восстановления данных.
Они опять погрузились в молчание. Фалькона занимала одна осенившая его мысль: если, как интуитивно заключила практичная Консуэло, «Ай-4-ай-ти» и «Горизонт» желают исключить русских из своего нового бизнес-проекта, каков бы он ни был, то для русских, наверное, чрезвычайно важно узнать о том, что Хуан Вальверде, Антонио Рамос и Чарльз Тагтарт собираются провести в Севилье завтрашние вечер и ночь.
— Опять ты помалкиваешь и что-то таишь от меня, Хавьер.
Фалькон потянулся за мобильником и позвонил Рамиресу:
— Как ты узнал, что денег, найденных у Лукьянова, в сейфе больше нет?
— Потому что деньги, которые ты передал в управление, технически стали вещдоком отдела убийств, и мне пришлось сопроводить комиссара Эльвиру в помещение для вещдоков, когда он отдавал их под расписку для отправки в банк, — сказал Рамирес.
— Деньги находились в сейфе?
— Те, что удалось впихнуть. Одна пачка не влезла и хранилась в особой коробке.
— Ты заглянул внутрь сейфа, когда Эльвира открыл его?
— Конечно. Мы доставали деньги вместе.
— В сейфе что-нибудь осталось?
— Диски из попавшего в аварию автомобиля.
— Ты видел, что сейф потом закрыли?
— Эльвира его запер.
— Дополнительных копий не делали?
— Полицейский из отдела информационных технологий переснял один-два кадра с каждого диска — те, где лучше всего различимы лица участников. И это все, что есть у нас в компьютере.
— Ну а те кадры, что вы послали мне для пересылки в НРЦ?
— Там только лица видны. Никаких грязных подробностей. Если кто-то и доберется до твоего компьютера, кадры эти будут ему без всякой пользы. Тебя что-то смущает?
— Да нет, — сказал Фалькон. — Это я так, чтобы лишний раз убедиться. А что вы там с Пересом нарыли насчет машины Калеки?
— Она вся заляпана кровью, а на заднее сиденье брошена футболка, вся в крови. Образцы крови совпадают с кровью того кубинца, Мигеля Эстевеса, — отвечал Рамирес. — Это все, что мы успели выяснить на месте. Машина была отправлена в управление для завтрашнего тщательного осмотра экспертами.
Зазвонил мобильник Консуэло — тот самый, по которому она общалась с русскими. Фалькон метнул на нее взгляд. Она поглядела на дисплей.
— Это ресторан, — сказала она и ответила на звонок.
— Есть кто-нибудь, кто видел, как Калека бросил машину?
— Как бросил — нет, но мы отыскали старика, видевшего голого по пояс мужчину с грудью испачканной кровью и темным пятном спереди на брюках. Мужчина бежал по улице Героев Толедо по направлению к центру города.
— Продолжай разрабатывать это, Хосе Луис, — сказал Фалькон. — Калека нам очень нужен.
— Я подключил Серрано и Баэну. С наркоотделом у них застопорилось. Думаю, разумнее будет копать здесь. Завтра утром первым долгом они и возьмутся.
Фалькон дал отбой. Консуэло закончила разговор.
— Это не тот мобильник, который должен был прослушивать Тирадо?
— По этому я с русскими разговаривала.
— Это были они?
— Перед тем как уйти, я дала номер управляющему ресторана.
— А разве основного твоего мобильника при тебе нет?
— Русские по нему не позвонят. Я оставила его дома.
— Кому известно, что ты здесь?
— Никому.
— А тем, кто в доме?
— Они думают, что я легла спать, — сказала Консуэло. — Я прошла в сад к соседу, вышла через переднюю калитку и взяла такси до твоего дома.
— Теперь ты даже и честным людям не веришь.
— Хотела бы, да не могу, — сказала она с несчастным видом.
— Ладно, — сказал Фалькон и, чтобы успокоить ее, поднял руки, словно сдаваясь. — Зачем ты понадобилась управляющему?
— Несколько минут назад кто-то зашел с улицы, оставил одному из официантов конверт и велел обязательно передать его мне сегодня же вечером.
20
Ресторан Консуэло Хименес, Ла-Макарена, Севилья, понедельник, 18 сентября, 23.25
Конверт лежал на столе Консуэло. Заперев дверь своего кабинета, она загружала компьютер, пока Фалькон надевал латексные перчатки. Конверт лежал в пакетике, на котором черным фломастером значилось: Сен. Хименес. Клапан конвертика был вправлен внутрь. На обрывке плотной бумаги было написано: «Для разговора с Дарио позвоните 655926109». Фалькон передал записку Консуэло, которая в это время проглядывала свою домашнюю почту, где нашла одно-единственное сообщение.
— Отправлено в двадцать два двадцать, спустя примерно час после того, как я вышла из дома. Сообщение такое: «Наше терпение не бесконечно. Звоните: 619238741».
— Итак, оба игрока включились в игру, — сказал Фалькон. — Но один из них блефует.
— Позвоним сначала новеньким, — сказала Консуэло. — Посмотрим, чего они хотят и как будут говорить. Может быть, это натолкнет нас на догадку, к какой группировке они принадлежат.
— Выдвини требование, — сказал Фалькон. — Первым делом требуй разговора с Дарио. Разговор они предлагают сами, но возможно, поговорить не разрешат. Не захотят слишком рано идти на такие уступки. При подобных похищениях информацию обычно получаешь поэтапно. «Сделай то-то, и мы сообщим тебе о нем то или иное, сделай следующее, и мы дадим тебе услышать его голос». Потом тебе пришлют фото, и только под конец тебя допустят до разговора с похищенным. Нам надо установить, кто держит у себя Дарио, а для этого требуется веское доказательство. Есть у Дарио что-то, чего посторонний не будет знать?
— На внутренней стороне руки выше локтя, возле самой подмышки, у него красная родинка. Мы зовем ее клубничкой, — сказала Консуэло.
— Вели им расспросить Дарио о его особой примете, и пусть скажут, как он зовет ее, — распорядился Фалькон. — У тебя есть диктофон?
Она достала маленький цифровой диктофон. Они проверили его, включили, и Консуэло, вытерев бумажными салфетками влажные от пота ладони, взяла телефон, включила громкую связь и набрала номер. Переведя дух, она приготовилась сыграть важнейшую во всей ее жизни роль.
— Diga, — произнес голос.
— Меня зовут Консуэло Хименес, и я хочу поговорить с Дарио.
— Ждите.
Телефон передали в другие руки.
— Сеньора Хименес…
— Я получила сообщение, где говорилось, чтобы я позвонила по этому номеру, если хочу поговорить с сыном. Соедините меня с Дарио, пожалуйста.
