Виктор Беленький закурил третью сигарету и вдруг замер. События набирают обороты: Хуан Вальверде покидает номер в халате, теперь плотно запахнутом, и с видом уже не столько угрожающим, сколько испуганным. За ним следует Антонио Рамос. Он остолбенело глядит прямо перед собой, словно не веря, что все это происходит с ним на самом деле. Быстрым шагом они устремляются в номер Альфредо Мансанареса.
— Я бы на их месте сейчас не стал впутывать банкира, — сказал Рамирес. — А ты как считаешь?
— Не знаю, как сформулировал Спинола условия русских и что он им сказал, — ответил Фалькон. — Вальверде и Рамос, должно быть, в хороших отношениях с банкирами, если не с самим Мансанаресом лично. Они либо попытаются убедить его, либо напомнят ему прежнее соглашение, существовавшее между его предшественником Лукрецио Аренасом и русскими.
Судя по всему, Виктор Беленький был доволен тем, как идет дело. Он бросил сигарету и, не вынимая рук из карманов, раздавив ее, отфутболил окурок на газон.
— Вы ожидаете здесь каких-то серьезных насильственных действий? — спросил начальник охраны, почувствовав царившее в комнате напряжение.
— По нашим сведениям, мы имеем дело с людьми совершенно непредсказуемыми, — сказал Фалькон.
— Но здесь же только один из их шайки, не так ли?
— Нам это неизвестно, — отвечал Фалькон. — Мы не располагаем фотографией Леонида Ревника и имеем лишь старое тюремное фото Юрия Донцова, хотя у него должна быть заметна татуировка, если удастся ее разглядеть. Моментально узнать мы можем только одного мафиози, бывшего тяжелоатлета Никиту Соколова.
— У ворот появились еще люди, — сказал дежурный у мониторов. — Супружеская пара Ортега.
Машина проехала в ворота и направилась к главному зданию. Выйдя, мужчина и женщина прошли на ресепшн. Обоим было за сорок, по внешности испанцы. У сеньоры Ортеги имелся длинный список требований, которые она во время регистрации и огласила.
— Ну, эта баба ни за кого себя не выдает. Такое нарочно не придумаешь, — сказал Рамирес. — Выходит, ждут только Кано и приглашенную Алехандро Спинолой на ужин делегацию мэрии.
— Вы видели Зимбриков и Надерманнов, когда они приехали? — спросил Фалькон.
— Разумеется, — отозвался дежурный. — Типичные туристы.
— Копии их паспортов у вас имеются?
— Вот здесь, на экране, — сказал начальник охраны.
Фалькон прощелкал Надерманнов, но рука его задержалась на втором американском паспорте, принадлежавшем Натану Зимбрику. С экрана на него глядел Марк Флауэрс.
— В вашем владении найдется помещение, где можно поместить арестованного? — спросил Фалькон и стер изображение, так и не поняв, что означает это явление агента ЦРУ на экране.
— Мы располагаем флигелями возле ограды, где ночуют водители, — сказал начальник охраны. — Там можно содержать арестованных до приезда полиции.
Прошло пятнадцать минут. Нырнув в номер, Виктор Беленький появился опять, на этот раз в дорогом костюме и при галстуке. Вальверде и Рамос вышли от Мансанареса поодиночке, понурые и молча, и весь их вид красноречиво свидетельствовал о полном и безоговорочном поражении. Они проследовали в президентский номер.
— Стало быть, Мансанарес послал их к черту, — сказал Рамирес. — А потом позвонил хозяину доложить, что его ведущие сотрудники себя скомпрометировали.
— Кортленду Фалленбаху это известно, — сказал Фалькон. — В этом я не сомневаюсь.
— Он возник, только когда отменили бронь на номер Таггарта, — заметила Феррера. — Не думаю, что этот вечер входил в его первоначальное деловое расписание.
— Вальверде и Рамос — давние партнеры мэра и градостроительного центра, поэтому, возможно, Фалленбах предпочтет не трогать их до подписания контракта, — сказал Фалькон. — А тогда уж погонит их в шею.
Прошло еще десять минут. Все не сводили глаз с дверей президентского номера, поглотивших двух мужчин. Никакого движения.
— Глянь на Беленького, — бросил Рамирес.
Чуть подавшись вперед, русский вглядывался в темноту, словно заподозрив, что партнеры перепрыгнули через ограду. Потом он повернулся и скрылся в гараже. В ту же секунду из номера Рамоса на спринтерской скорости выскочил Алехандро Спинола. Очевидно, он только и ждал, когда отойдет Беленький. Но так как бунгало Рамоса отстояло от главного здания дальше всего, то ему предстояло преодолеть добрую сотню метров, чтобы укрыться.
— Спинола понял или был информирован, что Мансанарес отверг сделку, и не хочет, чтобы его сразу схватили. Дурные вести русским ему нужно сообщить на людях, — сказал Фалькон.
Беленький вышел из гаража и пошел наискосок прямо по газону, преграждая путь Спиноле.
— Пойдем, — сказал Рамирес.
— Погоди, — сказал Фалькон. — Давай посмотрим, чем дело кончится. Какой смысл бегать взапуски по отелю, когда и отсюда все отлично видно.
На камерах появилось изображение двух людей, пересекающих патио. Рука Беленького обхватила плечи Спинолы и крепко держала его. Они вошли в туалеты за картинной галереей.
— В туалетах камер слежения нет, — сказал начальник охраны.
— Кристина, пойди и встань у входа в номер Беленького. Возьми ствол и не пускай его обратно в номер. А мы с Рамиресом войдем в туалет. Сможете нас прикрыть? — спросил Фалькон.
Начальник охраны кивнул. Они вышли. В магазинах и картинной галерее было пусто, если не считать продавщицы. Рамирес попросил ее выйти и несколько минут побыть в приемной. Они взяли в руки оружие, и Фалькон тихонько приоткрыл дверь, ведущую к туалетам. Рамирес бесшумно закрыл ее за ними. Признаков Беленького и Спинолы — ни малейших.
Из-за широкой дверцы дальней кабинки для инвалидов вдруг донесся голос, резкий, гортанный, и слова на хорошем испанском:
— Не знаю, как втемяшить тебе в твою дерьмовую башку, что дело это серьезное. Ты разъяснил им, что вопрос ставится так: или — или. Либо сделка, либо они получают вот это.
Ответом был лишь глухой невнятный ропот. Полицейские двинулись к кабинке. Фалькон встал на изготовку, держа ствол обеими руками на высоте плеча.
— Ну что? — спросил Беленький.
Послышались звуки, словно человек давится и отплевывается.
— Вот что вы вдвоем сейчас сделаете, — сказал Беленький. — Нанесете визит Мансанаресу и разъясните ему суть нашего предыдущего соглашения.
— Все упирается не только в Мансанареса, — выговорил, задыхаясь, Спинола. — Владелец «Ай-4-ай-ти» Кортленд Фалленбах тоже находится здесь. Убедить его не менее важно.
— Серьезно? — иронически протянул Беленький. — А вот так, думаешь, не поможет?
Новое ворчанье и как бы похрюкивание.
По кивку Фалькона Рамирес сделал четыре шага вперед и с такой силой толкнул ногой дверь, что она ударилась о стенку с грохотом наподобие ружейного залпа. Беленький стоял посередине, светлый чуб его свесился на мокрый от усердия лоб. Галстук Спинолы он намотал на свой кулак, и жертва его беспомощно дергалась в воздухе, елозя коленями по кафельным плиткам. Ствол Беленького с прикрепленным глушителем был втиснут в рот Спинолы, так что кадык несчастного ходил ходуном.
