— Правда, красивые? — гордо улыбнулась она, когда
ее сокровища заблестели на солнце. — Самые золотые из всех золотых, да?
— Да, — с чувством подтвердил Криспин. —
Скажи, а ты не хочешь заключить со мной одну сделку?
— Сделку? — насторожилась девочка.
— Да. Я дам тебе целых пять золотых в обмен на твои
четыре. — Криспин тут же достал их из кошелька, тем самым усиливая
соблазн.
— Ваши грязные, а мои чистые, — заметила девочка.
— Зато они не превратятся в пепел, если ты скажешь мне,
кто тебе заплатил. И потом, у тебя будет пять золотых вместо четырех.
— Пять, — повторила она задумчиво и кивнула в знак
согласия. Она обменялась с Криспином монетами и стала их рассматривать. Вдруг она
подняла на него испуганные глаза и спросила: — А вы не скажете им, что я
обменяла их золотые? Я не хочу, чтобы они подумали, будто их монеты мне не
понравились.
— Клянусь, что не скажу. Но ты должна мне рассказать,
кто эти люди, чтобы я случайно не проговорился.
— Я видела даму в голубом платье из тафты. Она убила
моего хозяина, — упрямо заявила девочка.
— Я это уже слышал. Но кто заплатил тебе? —
терпеливо повторил свой вопрос Криспин.
— Я ничего не знаю, только про даму в голубом
платье, — скрестив руки на груди, повторила она.
— Я же сказал, что мои золотые не превратятся в пепел,
если ты мне скажешь. Ну и кто же это был?
— Это были вы, — радостно улыбнулась она, как
ученица, знающая правильный ответ на вопрос учителя. — Вы мне заплатили.
— Похоже, она разбила вас наголову, милорд, —
заметила Софи, которая все это время прислушивалась к их разговору.
— Я знаю, что дал тебе пять старых монет, — не
обращая на Софи внимания и стараясь сохранить терпение, улыбнулся
Криспин. — Но кто дал тебе другие? Те, блестящие?
— Я не хочу, чтобы они превратились в пепел у вас в
кошельке, — упрямо покачала головой девочка. — У него —
пускай. — Она ткнула большим пальцем в сторону Софи. — А вы мне
нравитесь.
— Похоже, вы пользуетесь чрезмерной любовью прекрасного
пола, — сказала Софи, когда они возвращались обратно в Сандал-Холл. —
Если позволите, я дам вам один совет, милорд…
— Я не нуждаюсь в советах дона Альфонсо по поводу
женщин, — проворчал Криспин.
— Хорошо, — пожала плечами Софи, — но дона
Альфонсо никогда не смогла бы одурачить девчонка, которая моложе его втрое.
Никогда.
— Замечательно! — неохотно отозвался Криспин.
— И это еще не все, — продолжала Софи, словно не
замечая недовольного тона Криспина. — Дон Альфонсо всегда получает за свои
деньги то, что хочет.
Криспин не ответил ей, только тихо улыбнулся своим мыслям,
перебирая в кармане золотые. Он тоже получил за свои деньги то, что хотел. И
даже более того.
Теплый ветерок залетал в комнату через открытое окно и
слегка шелестел страницами книги, которую изучала Софи. Она боялась зажечь
свечу и обнаружить свое присутствие в кабинете лорда Гросгрейна на верхнем
этаже его дома, поэтому села поближе к окну, чтобы можно было разобрать
написанное при скудном лунном свете.
Когда они вернулись в Сандал-Холл, Криспин сказал, что
должен уйти по важному делу и дон Альфонсо сопровождать его не сможет. Он
приготовился услышать протест Софи, но против ожидания она не стала с ним
спорить.
Софи ждали собственные дела. Как только Криспин ушел, она
покинула Сандал-Холл, перешла через улицу, перелезла через боковую стену
Гросгрейн-Плейс, примыкавшую к «Курятнику», и через окно забралась в кабинет
лорда Гросгрейна. Софи хотела отыскать то, что могло стать поводом для шантажа
крестного. В кабинете он хранил важнейшие бумаги, и, пожалуй, только эту
комнату во всем доме он воспринимал как свою собственную. Здесь они с крестным
сначала раз в неделю, потом реже встречались, чтобы обсудить проблемы
управления компанией «Ливеридж холдингз». Здесь они виделись в последний раз,
когда он попросил у нее этот злосчастный чек. Здесь он упомянул про Феникса.
Перед их последней встречей они не виделись с лордом
Гросгрейном шесть недель. За несколько месяцев до смерти он стал молчаливым и
замкнутым. И расточительным. Листая его бухгалтерские книги, Софи поняла, что
он попросил у нее чек на двенадцать сотен фунтов не только потому, что не хотел
ставить на нем свое имя, но и потому, что у него попросту не было таких денег.
Каким-то образом ему удалось потратить целое состояние за очень короткий срок.
Софи догадывалась об этом и раньше, когда просматривала его
бухгалтерские записи. Они с Эмми и Октавией не раз ломали голову над тем, какие
новшества и улучшения в хозяйстве Гросгрейн-Плейс могут стоить тысячу фунтов,
если на управление королевскими дворцами требуется сумма в десять раз меньшая.
Софи вернулась сюда, чтобы, еще раз просмотрев записи, понять, куца уходили
деньги крестного, и, может быть, найти ключ к разгадке его убийства.
Впрочем, была и еще одна причина ее тайного визита в этот
дом: Софи искала у крестного защиты и совета. Она пришла в это безопасное,
укромное место, чтобы подумать о Криспине и привести в порядок свои мысли, веря
в то, что мудрость и уравновешенность крестного, которыми была пропитана
атмосфера его кабинета, помогут ей в этом. Вот почему Софи так легко
согласилась отпустить Криспина одного. Ей нужно было время, чтобы побыть
наедине с собой и поразмыслить над теми странными, захватывающими чувствами,
которые он заставлял ее испытывать.
Софи прикусила губу, вспомнив, что произошло утром — она
шепотом призналась Криспину в любви. Раньше она не могла себе представить, что
способна сказать кому-то такие слова. Это случилось само собой, помимо ее воли
и разума. Но она не жалела об этом. Напротив, это радовало ее, но вместе с тем
и пугало.
Она понимала, что и речи быть не может о том, чтобы Криспин
испытывал к ней такие же чувства. Граф Сандал был самым известным холостяком не
только в Англии, но и в Европе. И если он вернулся сюда с целью жениться
наконец на какой-нибудь знатной даме, то ее он, конечно, в расчет не принимал.
Да и сама она не была уверена, что хотела бы выйти за него замуж. Она давно
дала себе слово никогда не выходить замуж, потому что считала, что люди
вступают в брак только по материальным соображениям. Сама же она относилась к
браку иначе. Она уж скорее согласилась бы быть любовницей графа Сандала, чем
потерять свою независимость и стать его женой.
И вдруг Софи поняла, что обманывает себя. Нет, она не хотела
за него замуж. То, чего она хотела, было несравнимо больше и в то же время
меньше, чем брак. В глубине души она мечтала о том, чтобы Криспин полюбил ее.
Те мгновения, когда он говорил, что счастлив с ней рядом, были для нее едва ли
не дороже мгновений физической близости с ним. В эти минуты для нее открывался
новый мир, мир наслаждения без стыда, страстного желания без страха, близости
без порока.
