— Я могу представить все, что угодно, если в этом замешаны эти звери.
— Не забудь указать мое имя и должность, почтенный дядя.
— А как же, разве я могу забыть? Мы станем героями Монтсеррата!.. Но помни, мой интеллигентный племянник, все должно храниться в строжайшей тайне. Мы оба поклялись молчать, никогда этого не забывай. Ты только подумай! Крупнейшая международная организация выбрала нас для важного задания. Лидеры всего мира будут знать о нашем вкладе.
— Мое сердце распирает гордость… Могу я узнать название этой величественной организации?
— Тс-с-с! Ее имя нельзя называть; это часть тайны. Деньги были переведены через банковский компьютер прямо из Швейцарии; это доказательство.
— Священный долг, — добавил мистер Причард.
— И хорошо оплачиваемый, дорогой племянник, и это только начало. Я лично слежу за всеми прибывающими сюда воздушными суднами и докладываю в Мартиник, одному известному военному офицеру, не меньше! Правда, сейчас все полеты задержаны по приказу правительства.
— Американский военный вертолет? — спросил Притчард с благоговением.
— Тс-с-с! Это тоже секрет, все — секрет.
— Тогда это очень громкий и очевидный секрет, мой почтенный Дядя. Сейчас все на пляже смотрят на него.
– Что?
— Он здесь. Мистер Сент-Джей с детьми сейчас как раз садится в него. Вместе с этой ужасной миссис Купер…
— Я должен немедленно позвонить в Париж, — оборвал его чиновник по иммиграции, отключая линию.
– Париж? — повторил мистер Причард. — Как это вдохновляет! Какая честь для нас!
— Я не все ему рассказал, — сказал Питер Холланд тихо, качая головой. — Я хотел — собирался, — но это было в его глазах и в его собственных словах. Он сказал, что не колеблясь все испортил бы, если бы это помогло Борну и его жене.
— Он это сделал бы, — кивнул Чарльз Кассет; он сидел на стуле перед столом директора, держа в руках распечатку совершенно секретного файла. — Когда ты это прочтешь, то поймешь. Алекс действительно пытался убить Борна в Париже несколько лет назад — он хотел на основании ошибочных данных выбить мозги своего лучшего друга.
— Конклин сейчас на пути в Париж. Вместе с Моррисом Пановым.
— Это на твоей совести, Питер. Я бы не стал этого делать, не имея на него управы.
— Я не мог ему отказать.
— Еще как мог. Не захотел.
— Мы ему обязаны. Он выдал нам «Медузу» — и с этого момента, Чарли, это все, что нас касается.
— Я понимаю, директор Холланд, — сказал Кассет холодно. — И, я так полагаю, в связи с зарубежными обстоятельствами, ты возвращаешься в локальную конспирацию, которая, несомненно, должна быть установлена до того, как всполошатся локальные стражи, и именно Федеральное Бюро.
— Ты что, угрожаешь мне?
— Конечно, Питер, — Кассет сменил холодное выражение лица на спокойную улыбку. — Ты же нарушаешь закон, господин директор… Это прискорбно, дружище, как сказали бы мои предшественники.
— Какого черта ты от меня хочешь? — вскричал Холланд.
— Надо обеспечить прикрытие одного из наших, одного из лучших, что у нас когда-либо были. Я не просто хочу этого — я настаиваю на этом.
— Если ты думаешь, что я все ему предоставлю, включая имя юридической фирмы «Медузы» на Уолл-стрит, то ты сошел со своего чертового ума. Это наш краеугольный камень!
— Ради бога, вернись в военно-морской флот, адмирал, — сказал заместитель директора, понизив голос и снова холодно, без выражения. — Если ты думаешь, что я предлагаю именно это, ты мало чему научился в своем кресле.
— Что за разговоры, мудрый осел? Это уже похоже на нарушение субординации.
— Да, это так, я ее нарушаю, но это же не военно-морской флот. Ты же не протащишь меня под килем, не повесишь на рее и не лишишь моей порции рома. Все, что ты можешь, — это уволить меня, и в случае чего очень многим станет любопытно, почему. А это не будет на руку Управлению. Но в этом нет необходимости.
— Какого черта ты несешь, Чарли?
— Ну, во-первых, я не говорю об этой юридической фирме в Нью-Йорке, потому что — ты прав — это наш краеугольный камень, и Алекс со своим безграничным воображением будет копать и угрожать, пока не доберется до той области, где теперь никаких следов уже не осталось, целина, и здесь будет вынужден остановиться.
— Что-то вроде этого мне уже приходило в голову…
— И снова ты был прав, — прервал его Кассет, кивая. — Итак, мы будем держать Алекса подальше от нашего краеугольного камня, как можно дальше от нас, но дадим ему что-нибудь вещественное, за что он мог бы зацепиться, зная значимость этого.
Тишина. Потом Холланд сказал:
— Я не понял ни слова из того, что ты сказал.
— Ты бы понял, если бы лучше знал Конклина. Теперь он знает, что есть связь между «Медузой» и Шакалом. Как ты это назвал? Самореализующимся предсказанием?
— Я сказал, что стратегия была настолько совершенна, что была неизбежной и потому самореализующейся. ДеСоле оказался непредвиденным катализатором, из-за которого все пошло впереди графика — он и что бы то ни случилось там, на Монтсеррате… Что это такое вещественное для Алекса, о чем ты говорил?
— Поводок, Питер. Зная, что он знает, мы не можем позволить Алексу носиться по всей Европе, как пушечное ядро, где кто-нибудь может выдать ему название той юридической фирмы в Нью-Йорке. Нам нужен прямой канал к нему, чтобы мы всегда могли быть в курсе, того, что у него на уме — нечто большее, чем просто идея, если получится. Кто-нибудь вроде его друга Бернардина, только такой, чтобы он был при этом и нашим другом.
— Где мы такого найдем?
— У меня есть один кандидат — и я надеюсь, нашу беседу сейчас не записывают.
— Будь уверен, — сказал Холланд слегка сердито. — Я этим не пользуюсь, а офис проверяют каждое утро. Кто твой кандидат?
— Некто в советском посольстве в Париже, — спокойно ответил Кассет. — Думаю, мы можем с ним договориться.
— Крот?
— Нисколько. Офицер КГБ, чья первостепенная задача точно такая же. Найти Карлоса. Убить Карлоса. Защитить «Новгород».
— «Новгород»?.. Американизированная деревня или город в России, где изначально тренировали Шакала?
— Он не закончил обучение и сбежал, когда его собирались расстрелять как маньяка. Только это не только американская структура — это часто повторяемая ошибка. Там есть также и британская, и французская структуры, и даже израильская, нидерландская, испанская, западногерманская и бог знает какие еще. Десятки квадратных миль, отвоеванных у леса, вдоль реки Волхов, на которых тут и там разбросаны поселения. И ты был бы готов поклясться, что побывал в разных странах, если бы тебе удалось попасть в любое из них — что практически невозможно. Подобно арийским питомникам чистой расы и Либенсборну нацистской Германии, «Новгород» — это один из самых ревностно хранимых секретов Москвы. И они хотят найти Шакала не меньше, чем Джейсон Борн.
