— Примерно так, принимая во внимание то, что данная могущественная фигура в Вашингтоне может получить доступ к материалам, идентифицирующим личность и местонахождение столь сладостной для них жертвы.
— Не уверен, — с сомнением сказал Алекс. — Они что, взмахнут волшебной палочкой, и все принятые ограничения на данные совершенной секретности падут к их ногам, и они смогут получить доступ к информации?
— Именно, — ровным голосом ответил Дэвид. — Потому что тот, кто будет встречаться с эмиссарами Шакала, должен оказаться настолько высокой фигурой, настолько правдоподобной, что у Шакала не будет выбора, кроме как согласиться и довериться ему или им. Если он не сможет сомневаться в этой фигуре, с началом переговоров все его мысли о возможной ловушке отпадут.
— В твоем плане нет случайно пункта, обязывающего меня выращивать розы в Монтане в январские метели?
— Что-то вроде того имеется. Все надо провернуть в течение одного-двух ближайших дней.
— Это невозможно… Но я постараюсь. Обоснуюсь здесь и потребую от Лэнгли выслать мне сюда все необходимое. Все через уровень защиты четыре-ноль, конечно… А тот, кто сидит в «Мэйфлауэре»? Ужасно не хочется его упускать.
— Все будет нормально, — ответил Вебб. — Кто бы это ни был, его так быстро не возьмешь. Вряд ли Шакал будет сидеть в таком открытом месте.
— Шакал? Ты думаешь это сам Карлос?
— Нет, но кто-то из его платного окружения. Кто-то настолько небрезгливый, что может смело повесить себе на шею табличку: «Я Шакал». Но верить ему не надо.
— Китаец?
— Вероятно. Кстати, Шакал может поиграть в эту игру, а потом бросить ее. Он настоящий математик. Что бы он ни делал, все логично, даже если оно кажется алогичным на первый взгляд.
— Я уже слышал это от одного человека. Много лет назад.
— Да, было дело, Алекс. Похоже, он вернулся.
Конклин посмотрел в окно. Слова Дэвида неожиданно навели его на определенные размышления.
— А где твой чемодан? — спросил он. — Ты привез с собой какую-нибудь одежду?
— Никакого старья. И эту выброшу в Вашингтонскую канализацию, как только куплю новую. Но сначала я хотел бы встретиться с еще одним своим старым другом, еще одним гением, живущим в не лучшей части города.
— Дай-ка подумать, — сказал отставной разведчик. — Пожилой негр с чудным именем — Кактус, мастер подделки документов, водительских прав и кредитных карточек?
— Это про него. Точно.
— Но Управление может изготовить тебе все необходимое.
— Слишком много бюрократии. И я не хочу оставлять следов. Даже с уровнем четыре-ноль. Можешь отнести это к моим чудачествам.
— Отлично. А что потом?
— Берись за работу, полевик. Я хочу, чтобы ты к завтрашнему утру уже тряхнул в этом городке нескольких человек.
— К завтрашнему утру?.. Это мне не под силу.
— Ты справишься. Разве ты не Санта-Алекс, король теневых операций.
— Скажешь тоже, черт побери! Я уже потерял сноровку.
— Это легко восстанавливается, как секс и езда на велосипеде.
— А ты? Что будешь делать ты?
— После того как повидаюсь с Кактусом, собираюсь снять номер в отеле «Мэйфлауэр», — ответил Джейсон Борн.
Кулверт Парнелл, отельный магнат из Атланты, чья двадцатилетняя карьера в гостиничном бизнесе вылилась в назначение его главным смотрителем Белого Дома, раздраженно швырнул трубку телефона на рычаг, одновременно делая своим похожим на каракули почерком шестую по счету заметку в деловом блокноте. Вступив в должность и тут же начав перетряску обслуживающего персонала Белого Дома, Кулверт поменял сразу всю административную верхушку, состоящую из благородных дамочек, ничего не смыслящих в политической дифференциации списков официальных приемов по форме номер 1600. После этого, ужасно удивившись и разозлившись, он обнаружил то, что и сам находится на ножах со своим первым помощником, дамой средних лет, также происходящей из благородных, закончившей один из этих пижонских западных колледжей, и что хуже всего, весьма популярной в вашингтонском высшем свете особой. Эта эксцентричная мадам вдруг решила связаться с некой труппой танцоров, ля-ля-ля, вперед-назад, и потребовала на это деньги. А они там все пляшут полуголыми или может быть в чем мать родила. Конечно, ей приятно лупить зенки на таких вот мужиков.
— Дерьмо собачье! — приглушенно прорычал разъяренный Кулверт, зачесывая назад обеими руками остатки волос. После этого он снова снял трубку и быстро нажал на панели четыре кнопки.
— Дай-ка мне Рэдхеда, сладенькая, — промурлыкал он в трубку, утрированно преувеличивая свой джорджийский выговор.
— Да, сэр, — вежливо отозвалась секретарша. — Он на другой линии, но я вызываю его. Не вешайте трубку, мистер Парнелл.
— До чего же ты хороша, малышка, что тот персик.
— Ох, что вы, спасибо. Не вешайте трубку.
Так-то оно лучше, рассудил про себя Кулверт. Подслащенная конфетка — это не то, что постоянное гавканье. Эта сучка, его первая помощница, могла бы поучиться у него, как ей обуздать свой южный гонор. Она-то разговаривает так, будто дантисты залепили все ее долбанные зубы каким-то быстросхватывающимся цементом.
— Это ты, Кулл? — плавное течение мыслей в голове Парнелла прервал голос Рэдхеда в трубке. Кулверт не торопясь дописал очередную пометку в блокноте.
— Ты офигительно прав, сынок. У нас проблема с приемом этого нового французского посла! Эта мадам-фрикассе опять взялась за свое. Я уже отправил приглашения нашим ребятам с Уолл-стрит, а она сказала, что мы должны сразить французишек этим веселеньким па-де-де-кардебалет и фигли-мигли и добавила, что она и Первая Леди очень заинтересованы в том, чтобы все сошло гладко. А ты знаешь, сколько дерут наличными эти танцоры? Наши денежные мешки с ума посходили от французов, не знаю по делу или нет, но эта шишка из Белого Дома явно теперь начнет тащить их себе под бок. Каждая лягушка в Бурже будет считать, что у нее теперь родня в Штатах.
— Забудь про это, Кулл, — прервал его Рэдхед. — Тут, похоже, наклевывается что-то большее, чем твои танцоры и я даже не разберу, что к чему. Какая-то дрянь.
— О чем это ты?
— Когда мы были в Сайгоне, ты слышал о чем-нибудь или о ком-нибудь по имени Снейк Леди?
— Леди с замечательными глазами. Нет, не слышал. А что такое?
— Парень, с которым я только что говорил, обещал перезвонить через пять минут. Так вот, похоже, он угрожал мне. Точно так и звучало — он грозил мне, Кулл! Он говорил о Сайгоне, подразумевая что-то ужасное, случившееся там, и повторил имя Снейк Леди несколько раз, и как будто ждал, что я сейчас рвану в кусты.
— Отправь этого сукиного сына ко мне! — неожиданно заорал Парнелл. — Я уже знаю, о чем он говорит! Это все моя слюнявая сучка, моя первая помощница — она и есть Снейк Леди! Дашь этому слизняку мой номер и скажешь, что я все знаю про это дерьмо!
