Через три часа двадцать минут процесс был закончен. Дэвид Вебб, профессор востоковедения и он же бывший наемный убийца Джейсон Борн, получил еще два имени, с новыми паспортами, а также водительскими правами. В виду того, что из района проживания Кактуса такси не ходили, старый негр попросил своего тоже черного, безработного соседа, имеющего новенький кадиллак-Атланта и по несколько тяжелых золотых цепочек на шее и запястьях, подвезти Борна в центр Вашингтона.
В магазине Гарфинкеля Джейсон разыскал телефонную будку и позвонил Алексу в Виргинию. Он продиктовал отставному разведчику оба своих новых имени и договорился о том, под каким ему забронируют номер в отеле «Мэйфлауэр». Заказ номера Конклин взял на себя, так как ввиду напряженного положения с гостиничными номерами по случаю летнего сезона данная процедура, осуществляемая обычным путем, могла занять много времени. Кроме того, Алекс должен был связаться с Лэнгли и заказать необходимые секретные документы, уровня четыре-ноль и другие, и как можно быстрее доставить их в номер в «Мэйфлауэре». На данную операцию отводилось максимум три часа, причем предстояло проверить подлинность документов и их привязку ко времени. Пока Алекс отдавал необходимые распоряжения по второй прямой линии связи с ЦРУ, Борн обдумывал, как ему провести эти два-два с половиной часа до вселения в отель. Первым делом он должен будет подобрать себе новый гардероб из нескольких комплектов одежды для полного воскрешения Хамелеона.
— Стиви ДеСоле заверил меня, что он уже запустил машинку и обещал привлечь банки данных военно-морской и армейской разведки, — сообщил по телефону Конклин. — С этим нам здорово помог Питер Холланд. Оказалось, что они с Президентом старые кореша.
— Кореша? Первый раз от тебя такое слышу.
— Другое слово к нашему директору не подходит.
— Вот как? Ладно, спасибо, Алекс. Как твои дела? Сдвиги есть?
Конклин немного помолчал. Когда он заговорил снова, то в его голосе явственно ощущалось волнение, если не страх. Он владел собой, но все равно необычность и значимость того, о чем шла речь, были налицо.
— Скажем так… Я не готов говорить про то, что совсем недавно узнал. Я слишком долго был не у дел. Я испуган, Джейсон… извини, Дэвид.
— Первое имя меня больше устраивает. Ты говорил о…
— Без имен! — быстро перебил его отставной разведчик.
— Понял.
— Ты даже не представляешь себе всего, — продолжил Алекс. — Я не представлял себе, пока не влез в это сам. Созвонимся позже.
Напустив туману, Конклин повесил трубку. Пожимая плечами, Борн медленно повесил свою. Слова Алекса звучали весьма мелодраматично, что было на него весьма не похоже. Хладнокровие и самоконтроль были девизом и основой его натуры. Что бы он там ни разузнал, это глубоко задело его… настолько, что Борну показалось, что Алекс сомневается в том, может ли он доверить эти сведения людям, с которыми работает и, похоже, вообще сожалеет о каше, которую они заварили. В противном случае ничто не помешало бы ему выражаться яснее, определеннее. Причину того, что Алекс Конклин не желает говорить о «Медузе» и о том, что он выяснил, сняв наслоения почти двадцати лет с событий Вьетнамского периода, Джейсон не мог себе даже и предположить. В чем дело?
Ну ладно. Успеем разобраться, подумал Борн, осматривая окружающий его просторный магазин. Алекс — он тем и хорош, что не только говорит, но и делает. Он целеустремлен, и становиться у него на пути небезопасно. Джейсон улыбнулся, вспоминая Париж тринадцатилетней давности. Кому, как не ему, знать эту сторону Алекса. Конклин чуть не убил его тогда, выследив на окраине кладбища Рамбулье. И это был Алекс, его лучший друг. Однако подружились они после. Если Алекс обещал созвониться с ним позже, то так оно и будет, и пока не стоит ломать себе голову. Сейчас Хамелеон должен позаботиться о своих обличиях. Причем полных, от внутренних элементов до наружных, от личного белья до верхней одежды. Исключив при этом малейшие следы нашивок и ярлыков из магазинов и прачечных, крупиц стиральных порошков, чистящих средств и жидкостей — абсолютно все. Ставки в затеянной им игре чересчур велики. И если ему придется убить, ради семьи Дэвида… Боже мой! Ради его собственной семьи!.. Вряд ли он сможет заставить себя жить с грузом этого убийства или убийств за спиной. Но там, куда входит он, нет правил. Невинные жертвы могут попасть под перекрестный огонь. Пусть будет так! Он вырвет Дэвида Вебба из своего сознания, а Джейсону Борну на все это наплевать. Он знал этот мир и его законы. Вебб не знал ничего. Шакал. Я остановлю его, Мари! Обещаю тебе, он исчезнет из наших жизней. Я возьму Шакала и прикончу его. Он никогда не дотронется до тебя, никогда! О, Боже, кто я? Мо, помоги мне!.. Нет, Мо, ты мне не нужен. Я есть то, что я есть. Я холоден и становлюсь еще холоднее. Вскоре я стану льдом… чистым прозрачным льдом, настолько холодным и ясным, что смогу передвигаться везде, где захочу, и никто меня не увидит. Понимаешь, Мо, и ты, Мари, я буду таким, я должен стать таким. Дэвид уйдет. Некоторое время его здесь не будет. Прости меня, Мари, и ты прости меня, доктор, но я действительно думаю так. И этой правде нужно смотреть в глаза. Я не глупец, и я не обманываюсь. Вы оба желаете исчезновения Джейсона Борна, но сейчас он возвращается — вот что происходит. Дэвид уйдет, клянусь, это не продлиться долго, но он должен уйти. Не отвлекайте меня пустыми рассуждениями! Я должен сделать эту работу. Где здесь, черт возьми, отдел мужской одежды?
Выбирая необходимые ему вещи, он расплачивался наличными, обращаясь к нескольким продавцам. Покончив с покупками, он прошел в мужскую комнату, где полностью переоделся, тщательно упаковав всю старую одежду. Затем он пройдется немного по улицам Вашингтона и найдет укромный канализационный люк. Хамелеон тоже возвращается.
Борн отложил в сторону опасную бритву. Было 7:35 вечера. Он только что срезал все метки и ярлыки с новой одежды и развесил ее в шкафу, оставив рубашки напоследок. Сорочки он подержал в ванной на пару, чтобы избавиться от запаха магазина и новых вещей. Борн пересек комнату, направляясь к полированному столику с бутылкой скотча, клаб-соды и корзинкой льда. Бросив взгляд на телефон, он испытал невыносимое желание позвонить Мари на острова, но пересилил себя, понимая, что это невозможно, по крайней мере с этого телефона. Он знал уже, что она и дети благополучно долетели до места. Сразу после звонка Алексу, из той же телефонной кабинки в магазине Гарфинкеля, Джейсон позвонил Джону Сен-Жак.
— Хай, Дэви, мы в порядке. Правда самолет часа четыре болтался вокруг острова, дожидаясь пока погода прояснится. Если хочешь, я разбужу сестренку, хотя после того как она покормила Элисон, она свалилась без задних ног.
— Не нужно, я позвоню еще. Скажи им, что со мной все хорошо, и присматривай за ними, Джонни.
— Будет сделано, приятель. А теперь скажи-ка мне, у тебя все в порядке?
— Я же сказал тебе — все нормально.
— Конечно, ты уже сказал, но Мари не просто моя единственная сестра, она еще и моя самая лучшая сестра, и я знаю, когда эта леди встревожена по настоящему.
