– Theodoor! Dere kerel is onmogelijk! Hij wil…
[152]
– услышал он истеричный женский крик – по лестнице сбегала женщина с обнаженной грудью, в короткой прозрачной юбчонке, прикрывающей незаменимую в ее профессии часть тела. На предпоследней ступеньке она остановилась, увидела лежащего в бессознательном состоянии Теодора, учиненный в вестибюле разгром и завизжала. Джоэл подбежал к ней, левой рукой зажал ей рот, а правой прижал к ее плечу пистолет.
– Тихо! – прошептал Конверс, подталкивая женщину к перилам. Та опять попыталась закричать. – Заткнись! – сорвался на крик Конверс и зажал локтем шею проститутки так, что револьвер оказался у нее перед глазами. Она вскрикнула и злобно лягнула его в пах; вцепившись двумя пальцами ему в ноздри, царапаясь и извиваясь, проститутка изо всех сил пыталась освободиться. Что ему оставалось делать? Ручкой револьвера Конверс ударил ее в основание челюсти. Ярко накрашенные губы раскрылись, женщина обмякла.
Наверху захлопали двери. Послышались крики – сердитые, испуганные, вопрошающие.
Слов он не понимал, но интонация была ясна. Внезапно на улице, у двери, раздался автомобильный гудок. Конверс подбежал к двери и, держась правой рукой за дверную раму, – так, чтобы не было видно пистолета, – выглянул.
Это была Эмма в машине, застрявшей прямо посередине улицы. Конверс поспешно сунул револьвер под куртку и устремился к ней. Она тут же выбралась из машины, и у распахнутой дверцы они на мгновение встретились.
– Спасибо! – бросил он.
– Желаю удачи, менеер, – отозвалась она, пожимая плечами. – Думаю, она вам понадобится, но это уже не моя проблема.
Конверс бросился на сиденье, сразу же окинув взглядом панель управления, будто он приближался к звуковому барьеру и хотел в последний раз проверить показатели всех приборов. Да в общем-то так оно и было. Машина оказалась очень простой в управлении. Он перевел рычаг в положение “Д” и влился в поток машин.
Внезапно у окна правой дверцы возник человек огромного роста. Джоэл успел защелкнуть замок двери и, воспользовавшись образовавшимся прорывом в движущемся потоке, ринулся вперед. Убийца одной рукой ухватился за ручку дверцы, в другой у него появился невесть откуда взявшийся пистолет. Конверс попытался сбить человека, притираясь к борту стоявшего у обочины автомобиля, но безуспешно. Убийца поднял свой пистолет и поднес его к стеклу, целясь Конверсу в голову. Джоэл резко пригнулся, ударившись головой об оконную раму, и сунул руку под куртку. Выстрелом разнесло стекло, его осколки впились в кожу, чуть повыше головы: Но револьвер уже был у него в руке. Конверс прицелился в человека у стекла и нажал на спуск. Дважды.
Два глухих выстрела прозвучали в темном автомобиле, два отверстия появились в том стекле, которое еще не было разбито. Человек закричал, схватился обеими руками за горло, откачнулся и упал между двумя грузовиками. Конверс свернул направо, в широкий и пустой проулок. “Их человек сидит в кафе, немного ниже по улице… Он приведет остальных”, – вспомнилось ему. И вот теперь он свободен – на какое-то время. Мертвый не сможет рассказать, на каком автомобиле он уехал.
Конверс остановился в безлюдном месте, достал сигарету и, пытаясь унять дрожь в руках, зажег спичку. Сильно затянувшись, он провел рукой по лбу и принялся старательно удалять с лица осколки стекла.
Конверс медленно полз по улицам, осторожно, внимательно оглядываясь по сторонам, используя глаза и ноздри, словно первобытное животное, которому нужно выжить во враждебном окружении. Четырежды он проехал от отеля “Амстел” на Тульпплейн до американского консульства на городской площади Музеумплейн. Он изучил маршрут, запомнил боковые и параллельные улицы, ведущие в том же направлении. Под конец, двигаясь на запад, пересек Шеллингвудер-Бруг и поехал вдоль морского побережья, пока не наткнулся на какую-то заросшую травою пустошь у самой воды, место, которое позднее могло пригодиться. Потом он развернулся и направился в сторону Амстердама.
К половине девятого, когда небо окончательно потемнело, он был готов. Он тщательно изучил туристскую карту, включая инструкцию о том, как пользоваться местными телефонами: умение разбираться в инструкциях является второй натурой пилота.
Остановив машину напротив отеля “Амстел”, Конверс вошел в телефонную будку.
– Попрошу мисс Карпентье.
– Dank
[153]
, – сказала телефонистка и тут же перешла на английский. – Одну минуточку… да, мефрау Карпентье прибыла всего час назад. Соединяю с ее номером.
– Спасибо.
– Алло?
Господи, нужно ли ему разговаривать с ней? Имеет ли он на это право? “Аквитания” – вот ответ на все его сомнения.
– Вэл? Это Джек Тальбот. Я решил позвонить – вдруг ты прилетишь. Очень рад, что не ошибся. Ну как ты, малыш?
– Совершенно измучена, а ты – жуткий человек. Я связалась с Нью-Йорком и по глупости упомянула о наших счетах в Амстердаме – жест вежливости со стороны некоего Джека Тальбота. И мне было приказано явиться в этот город каналов и потратить завтрашнее утро на то, чтобы послушать ваш пульс.
– А почему бы тебе не послушать мой персональный пульс?
– У тебя он слишком ровный. Однако угостить меня обедом ты можешь.
– С превеликим удовольствием, но сначала окажи мне одну услугу. Не можешь ли ты поймать такси и подобрать меня у нашего консульства на Музеумплейн?
– Что?… – Мгновенную паузу заполнил страх. – Почему, Джек? – прошептала она.
Конверс понизил голос:
– Я пробыл тут битых два часа, выслушал массу всяких глупостей, и, боюсь, терпение мое иссякло.
– Что… случилось?
– Чепуха какая-то. Сегодня истек срок действия моего паспорта, но вместо того чтобы продлить его, я получил добрую дюжину нотаций, а потом мне было сказано, чтобы я зашел завтра.
– И теперь тебе неловко просить их вызвать такси. Так, что ли?
– Вот именно. Знай я эту часть города, я бы хлопнул дверью и сам нашел машину, но я здесь никогда раньше не был.
– Ладно. Чуть подкрашусь и подберу тебя. Минут через двадцать, идет?
– Спасибо. Я буду стоять на улице. Если меня не окажется, подожди в такси, я долго не задержусь. Ты честно заработала свой обед, малышка. – Джоэл повесил трубку, вышел из кабины и вернулся к машине. Итак, ожидание началось, за ним последует наблюдение.
Десять минут спустя он увидел Вэл, и сердце его учащенно забилось, глаза затуманились. Она появилась из стеклянных дверей отеля “Амстел” с большой матерчатой сумкой в руках, шла она грациозной походкой танцовщицы – которой, без сомнения, могла бы стать, – как бы раздвигая перед собой пространство и говоря всем и каждому: “Вот она я, принимайте меня такой, как я есть, или не принимайте – ваше дело”. Когда-то он прежде всего любил ее за то, что она была личность. Но видимо, этого было недостаточно, и она ускользнула от него, потому что он не очень-то заботился о ней. В нем было мало любви и нежности. “Душевно опустошенный человек!” – крикнула она ему когда-то.
