Ляйфхельм снова заговорил, и на этот раз его гнусавый голос звучал холодно, с плохо скрываемой яростью:
– “Генерал Делавейн – это враг, наш враг! Таких людей нельзя больше допускать к власти, неужели вы не понимаете?” Это ваши слова, мистер Конверс, не правда ли?
– Что? – Джоэл услышал свой голос как бы со стороны. Огоньки свечей вдруг вспыхнули нестерпимым пламенем; это пламя залило все вокруг, забилось в его гортань, вызывая нестерпимую боль. Ухватившись рукой за горящее горло, он попытался встать со стула и опрокинуть его, но услышал не грохот, а только многократно отразившееся от стен эхо. Он падал, пролетая сквозь пласты черной земли, освещаемые вспышками молнии. Боль опустилась в желудок и стала невыносимой. Он вцепился руками в живот, стремясь вырвать эту мучительную боль из своего тела. Потом он почувствовал, что лежит на какой-то жесткой поверхности, и остатками сознания понял, что корчится в конвульсиях на полу, удерживаемый сильными враждебными руками.
– Пистолет! Отодвиньтесь. Держите так! – Голос этот тоже отдавался многократным эхом и почему-то был с резким английским акцентом. – Отлично! Теперь стреляйте!
Грохот разнес в клочья вселенную. Затем наступила тишина.
Глава 16
Телефонный звонок вырвал Коннела Фитцпатрика из глубокого сна. Он лежал на постели с досье ван Хедмера в руках, а ноги его, согнутые в коленях, упирались в пол. Тряся головой и быстро моргая, он попытался сообразить, что к чему. Где он? Который сейчас час? Телефон снова зазвонил, издав на этот раз длительную пронзительную трель. Фитцпатрик, шатаясь, поднялся с кровати и на ватных ногах устремился к столу. С того времени, как он прилетел из Калифорнии, ему ни разу не удалось выспаться. И сейчас его ум и тело отказывались ему служить. Он схватил телефонную трубку, но тут же чуть не выронил ее.
– Да… Алло!…
– Капитана Фитцпатрика, пожалуйста, – проговорил мужской голос с явно британским акцентом.
– Это я.
– Говорит Филипп Данстон, капитан. Я звоню по поручению мистера Конверса. Он велел передать, что совещание проходит отлично, намного лучше, чем он ожидал.
– Кто вы?
– Данстон. Майор Филипп Данстон, старший адъютант генерала Беркли-Грина.
– Беркли-Грина?…
– Да, капитан. Мистер Конверс просил передать вам, что он вместе с остальными воспользуется гостеприимством генерала Ляйфхельма и останется здесь на ночь. Утром он сразу же позвонит вам.
– Я хочу с ним поговорить. Прямо сейчас.
– Боюсь, это невозможно. Они отправились прокатиться по реке на катере. По-моему, они чересчур скрытничают, как вы считаете? Меня, как и вас, тоже не допускают к этим их переговорам.
– Я не удовлетворен вашими объяснениями, майор.
– Видите ли, капитан, я просто передаю то, что мне поручено… Ах да, мистер Конверс упомянул, если вы будете волноваться, я должен сказать вам также: если адмирал позвонит, поблагодарите его и передайте ему привет от мистера Конверса.
Фитцпатрик ничего не видящим взглядом установился в стену. Конверс не стал бы упоминать о Хикмене, если бы не хотел передать ему определенный сигнал. Об адмирале не знает никто, кроме них двоих. Значит, все в порядке. Могло быть сколько угодно причин, почему Джоэл не захотел разговаривать с ним напрямую. К примеру, с негодованием подумал Коннел, он боялся, что его “адъютант” скажет что-нибудь лишнее, а телефон наверняка прослушивается.
– Хорошо, майор… Простите еще раз – ваша фамилия? Данстон?
– Совершенно верно, Филипп Данстон. Старший адъютант генерала Беркли-Грина.
– Передайте, пожалуйста, мистеру Конверсу, что я жду его звонка в восемь утра.
– А не слишком ли многого вы хотите, старина? Сейчас около двух ночи. Завтрак здесь подают начиная с половины десятого.
– В таком случае – в девять, – твердо сказал Фитцпатрик.
– Лично передам ему, капитан. Ах да, чуть было не запамятовал: мистер Конверс просит извиниться за то, что не позвонил вам в двенадцать. В это время тут вовсю шла словесная баталия.
Значит, все идет как надо, подумал Коннел. Иначе бы Джоэл наверняка не сказал этого.
– Спасибо, майор, и заодно – простите меня за резкость. Я спал и не сразу сообразил, что к чему.
– Счастливчик. Возвращайтесь к своей подушке, а я пока постою на часах. В следующий раз охотно поменяюсь с вами местами.
– Если кормежка приличная, согласен.
– Не очень. Слишком много всяких бабских штучек, если уж говорить правду. Спокойной ночи, капитан.
– Спокойной ночи, майор.
Успокоенный, Фитцпатрик повесил трубку. Он посмотрел диван, на мгновение подумал, не вернуться ли ему к досье но тут же отбросил эту мысль. Его словно выпотрошили, он не чувствовал ни ног, ни рук, ни головы. Необходимо хорошо выспаться.
Он собрал все бумаги, отнес их в комнату Конверса, сложил в его атташе-кейс и повернул диски замка. С портфелем в руке он вернулся в гостиную, проверил, заперта ли дверь номера, и, выключив свет, направился в свою спальню. Бросив кейс на постель, он снял ботинки и брюки – на остальное у него уже не хватило сил – и кое-как укрылся покрывалом. Наступила благословенная темнота.
– А вот без этого можно было и обойтись, – заметил Эрих Ляйфхельм англичанину, когда тот повесил трубку. – “Бабские штучки” – я бы не сказал так о своем столе.
– Но он наверняка определил бы его именно так, – возразил человек, назвавшийся Филиппом Данстоном. – Давайте проверим, как наш пациент.
Вдвоем они вышли из библиотеки и через холл направились к одной из спален. В ней были трое членов “Аквитании” вместе с четвертым человеком, черный раскрытый чемоданчик которого с набором шприцев выдавал в нем врача. На постели лежал Джоэл Конверс, глаза его остекленели, изо рта текла слюна, голова дергалась, словно в трансе, с губ срывались нечленораздельные звуки.
– Больше мы ничего из него не вытянем, потому что больше ему сказать нечего, – произнес врач. – Химия не лжет. Все ясно: он направлен к нам людьми из Вашингтона, но не имеет понятия, кто они такие. Он даже не подозревал об их существовании, пока этот морской офицер не убедил его, что они существуют. Его “контактами” были Анштетт и Биль…
– И оба они мертвы, – прервал его ван Хедмер. – Об Анштетте сообщалось в прессе, а за Биля я сам ручаюсь. Мой человек специально слетал на Миконос и подтвердил ликвидацию. Не осталось никаких следов. Грек этот опять торгует шнурками и самодельным виски на меловых холмах своей родины, где у него небольшой кабачок.
– Подготовьте его к дальнему путешествию, – сказал Хаим Абрахамс, глядя вниз на Конверса. – Как сказал наш специалист из Моссад, теперь его нужно изолировать как можно надежнее. Между этим американцем и теми, кто его послал, должна образоваться пропасть.
