Он торжествовал.
Артур Крафт-младший позвонил ему в панике. В панике!
Крафт-младший попался. Маколиф обнаружил комнату, где велась запись, и кого-то там избил, просто-таки измордовал. Крафт орал в трубку, требуя объяснений, откуда Маколифу стало известно его имя.
Ну уж конечно же не от него! Джимбо-чел тут ни при чем. Он ничего никому не говорил.
Крафт просто рычал, проклиная кретина ниггера,сидевшего у магнитофона, который со страху признался Маколифу во всем. Он клялся, что этого проклятого ниггерана пушечный выстрел не подпустит к суду.
Если дело дойдет до суда.
Если дело дойдет до суда.
— Ты меня никогда не видел, — продолжал орать Крафт. — Мы никогда не разговаривали друг с другом. Никогда не встречались. Ты себе все уяснил, сукин кот ты несчастный?
— Конечно... конечно, мистер Крафт, — ответил он. — Но, сэр, ведь на самом деле мы разговаривали, не так ли? И все остается в силе?
Он был ошеломлен, но сумел найти нужные слова и, главное, нужный тон. Спокойно, без излишних эмоций. Но предельно ясно.
Артур Крафт-младший оказался в щекотливом положении. И Крафту-младшему не следовало на него орать. Ему следовало быть повежливее. А может, даже и попросить...
В конце концов, разговор-то имел место...
И Крафт понял. Джеймс догадался об этом сначала по наступившему молчанию, а затем — и по тону следующей фразы:
— Мы с вами свяжемся.
Все было так просто! Но если Крафт-младший хочет, чтобы события повернулись иначе, что ж, на то он и возглавляет столь богатый фонд. И разумеется, он сможет подыскать что-нибудь для очень, очень талантливого молодого ботаника.
Прошлым вечером, положив трубку, Джеймс почувствовал, что к нему вернулось спокойствие. Точнее — уверенность, которую он всегда испытывал в своей лаборатории, где все зависело от его глаз и ума, никогда его не подводивших.
Только он должен быть очень осторожен, но это он сумеет.
И когда он это понял, то напился.
А теперь его мутит и трещит голова. Но он справится: эти страдания можно вытерпеть. Ведь теперь все пойдет по-другому.
Он взглянул на свои часы. Проклятый «таймекс». Шесть двадцать пять. Дешевка, но ходят точно.
Скоро вместо «таймекса» у него будет хронометр фирмы «Пиже». И новое, самое дорогое фотооборудование. И настоящий счет в банке.
И новая жизнь.
Если он будет осторожен.
* * *
Телефон зазвонил на тумбочке у изголовья Питера Йенсена, но первой его услышала жена.
— Питер, Питер, ради Бога! Звонят!
— Что?.. Что такое, старушка? — Питер с трудом просыпался. В комнате стоял сумрак, хотя из-за штор пробивался солнечный свет.
Телефон зазвонил снова. Частые короткие звонки, которые так любят все телефонисты во всех отелях, растревожили утреннюю тишину.
Питер Йенсен протянул руку и зажег свет. Будильник показывал без десяти восемь. Еще раз задребезжал телефон.
— Черт бы их всех побрал, — проворчал Йенсен, сообразив, что до аппарата еще надо тянуться. — Да, да! Алло!
— Пожалуйста, мистера Питера Йенсена!
— Да, я слушаю. В чем дело?
— Международная телеграмма, мистер Йенсен. Поступила несколько минут назад. Из Лондона. Срочная. Разрешите прочитать ее вам, сэр?
— Нет, — твердо и не раздумывая ответил Питер. — Ни в коем случае. Я ждал ее; полагаю, она довольно большая.
— Да, сэр, это так.
— Будьте любезны, дайте распоряжение доставить мне ее сюда. Отель «Кортле-Мэнор», комната четыреста один. Прямо в номер, пожалуйста.
— Все понял, мистер Йенсен. Будет исполнено. Это будет стоить...
— Естественно, — перебил его Йенсен. — Только побыстрее!
— Хорошо, сэр.
Через двадцать пять минут в номер постучали. Прибыл посыльный с международного телеграфа. Перед его приходом служащий отеля вкатил в номер столик с завтраком, состоявшим из дыни, чая и рогаликов. Питер Йенсен распечатал двухстраничную телеграмму и положил ее на скатерть.
Рут сидела напротив с чашкой чая, просматривая газету. Рядом с ней на столе лежал карандаш.
— Компания называется «Паркхерст», — произнес Питер.
— Проверим, — отозвалась Рут, отставляя чашку. Газету теперь она тоже положила на стол и сделала в ней пометку карандашом.
— Адрес: Шеффилд-на-Глене. — Питер поднял глаза.
— Продолжай, — ответила она, делая еще одну пометку.
— Оборудование, подлежащее проверке, — микроскопы.
— Очень хорошо. — Сделав третью пометку на левой полосе, она вернулась к своим предыдущим значкам и сосредоточила внимание на правом нижнем углу страницы. — Ты готов?
— Да.
Рут Уэллс Йенсен, палеонтолог, начала диктовать группы цифр. Ее муж обводил определенные слова в телеграмме своим карандашом. Несколько раз он переспрашивал цифры, иногда зачеркивая отмеченные слова и выделяя новые.
Через три минуты все было готово. Питер Йенсен отпил глоток чая и прочитал текст про себя. Жена тем временем намазала джемом две половинки рогалика и прикрыла салфеткой чайник, чтобы он не остыл.
— На следующей неделе прилетает Уорфилд. Он согласен. С Маколифом вошли в контакт.
Часть третья
Северное побережье
Глава 17
Маколиф все время вспоминал слова Холкрофта: «Умение переключаться придет само собой. Это обычно происходит довольно естественно, почти инстинктивно. Вы почувствуете, что в состоянии поочередно концентрировать свое внимание на различных задачах...»
Агент британской разведки был совершенно прав. Шел уже девятый день работы экспедиции, и Алекс с удивлением обнаружил, что может многими часами не думать ни о чем, кроме насущных проблем.
Все оборудование доставили из аэропорта Боскобель прямо в Пуэрто-Секо, на берег бухты Дискавери. Алекс, Сэм Такер и Элисон прилетели в Очо-Риос раньше остальных и позволили себе на три дня шикарно расслабиться в «Сан-Суси». За это время Маколиф набрал команду носильщиков, среди которых оказались и те двое, из хижины в Голубых горах. Алекс с удовольствием отметил, что Элисон и Сэм, как он и надеялся, прекрасно нашли общий язык. Оба доброжелательные, с хорошим чувством юмора, замечательные профессионалы. Алекс не видел причин скрывать от Такера свои отношения с Элисон. Впрочем, Сэм ему на это признание ответил следующим образом: «Алекс, я был бы шокирован, узнав, что это не так».
Поддержка Сэма в этом смысле была очень важна для Маколифа. Он не хотел оставлять Элисон одну ни на минуту. Ни при каких обстоятельствах. Никогда.
