— Неплохая идея...
— Другие говорят, это безумие, — прервал его директор Второго бюро. — По их мнению, чтоб использовать пусковые установки с требуемой точностью, понадобились бы тонны оборудования такой электрической мощности, что можно было в осветить или взорвать небольшой город, и еще стартовые площадки, а мы, не забывайте, сфотографировали каждый сантиметр с самолетов и спутников.
— А под землей?
— Этого-то мы и боимся, и потому отрядили более двух тысяч «представителей» во все близлежащие территории, они расспрашивают, не заметил ли кто какого-нибудь необычного строительного оборудования. Вы хоть представляете, сколько нужно бетона на одну подземную площадку? Или электропроводки от станции?
— Вы потрудились на славу, признаю.
— Но недостаточно, mon ami. Я знаю, вы убеждены, что эти свиньи нашли какой-то способ, и я согласен с вами. Честно говоря, поэтому-то я и позволил Карин убедить меня -но не будем об этом. Я всем нутром чувствую: мы что-то упускаем, нечто очевидное, но никак не соображу что.
— А что, если они придумали что-то простое, скажем, пусковые ракетные установки типа «базуки» с канистрами.
— Мы об этом сразу подумали, но их бы потребовалось несколько сотен и расположены они должны быть с полной линией обзора. А в лесу вокруг воды и двадцати шагов не сделаешь, чтоб не наткнуться на солдата. И десяток, а уж сотни-то точно, ракетных установок тут же бы обнаружили.
— А вдруг это розыгрыш? — спросил Дру.
— Розыгрыш кого? Мы оба видели пленку. Фюрер Гюнтер Ягер обращался не к нам, не нам угрожал, он выступал перед преданными сторонниками, перед одними из самых богатых людей в Европе и Америке. Нет, он верил, что все у него получится. Так что нам надо думать и думать. Может, лондонские аналитики что-нибудь найдут с Божьей помощью. Кстати, вы правильно сделали, что послали эти материалы британцам.
— Странно это слышать от вас.
— Ничего странного. Во-первых, они классные профессионалы, а во-вторых, и это очень важно, Великобритания не испытала оккупации. Уверен, большинства из тех, кто сейчас читает эти материалы, во время войны скорее всего не было на свете, шрамы же оккупации остаются в душе народа. Французы никогда не смогут быть полностью объективны.
— Откровенное признание.
— Это правда, как мне представляется.
Они приземлились в 6.47 утра на частном аэродроме в Бовэ, залитом ослепительным утренним солнцем. Когда члены группы Н-2 высадились, их тут же отвели в комнату для отдыха, где ждала чистая и сухая легкая рабочая одежда. Мужчины быстро переоделись, Карин задержалась. Когда она вышла из туалета в голубом военном комбинезоне, Дру заметил:
— Ты выглядишь лучше, чем должна бы. Только завяжи или заколи волосы и спрячь под берет.
— Так будет неудобно.
— Как и пуля. Если кто-то из германского отряда у дома Ягера на его стороне, то прикажут убрать женщину. Пошли. У нас осталось всего семнадцать часов. За сколько мы доберемся до... как это называется, Жак?
— Водонапорный комплекс у резервуара, — ответил агент Второго бюро, когда они шли к ожидавшей их на стоянке машине. — Отсюда восемнадцать километров — двенадцать миль по-американски, — так что ехать не больше десяти минут. Водитель — Франсуа, помните Франсуа?
— Из луна-парка? Которые отправил домой своих ревущих дочерей?
— Он самый.
— Мое кровяное давление хорошо его помнит, особенно когда он взлетал на тротуары.
— За рулем он мастер.
— Можно сказать, «маньяк».
— Директор послал несколько сот снимков с воздуха, чтобы вы взглянули, вдруг заметите то, что мы упустили.
— Маловероятно. Когда я учился в университете, получил права пилота — учебные — и налетал часов тридцать, но без радио никогда не мог найти обратный путь в аэропорт. Все внизу казалось одинаковым.
— Могу посочувствовать. Я два года был пилотом в Anne de 1'air, и мне тоже все казалось одинаковым.
— Серьезно? В ВВС Франции?
— Да, но я не особенно любил высоту, так что подал в отставку и стал изучать языки. Загадка военного пилота, владеющего несколькими языками, еще существует. Второе бюро обратило на меня внимание.
Они подошли к автомобилю Второго бюро, это была та же неприметная машина с двигателем, предназначенным для «леманс» или «дайтоны», Лэтем ее хорошо помнил. Франсуа с энтузиазмом их поприветствовал.
— Дочери простили вас? — спросил Дру.
— Нет! — воскликнул он. — Парк де-Жуа закрыли, так они меня в этом обвиняют.
— Может, кто-нибудь его купит и он откроется. Поехали, дружище, мы торопимся.
Группа Н-2 забралась в салон, и Франсуа тронулся — буквально, можно сказать, судя по лицам Карин и двух коммандос на заднем сиденье. Де Фрис сидела с широко раскрытыми глазами, а лица двух ветеранов «Бури в пустыне», работавших в тылу врага, белели от страха, когда Франсуа со скрежетом заносило на поворотах и он вдавливал педаль газа в пол на прямой дороге, пока на спидометре не появлялась цифра больше ста пятидесяти километров в час.
— Он ненормальный! — сказал капитан Диец. — Это что, гонка самоубийц? Если так, я вылезаю.
— Не волнуйтесь! — повернув к ним голову, крикнул Дру, стараясь, чтобы его расслышали за ревом двигателя. — Он был гонщиком, прежде чем пришел во Второе бюро.
— Его надо было отдать под суд за нарушение правил уличного движения! — крикнул лейтенант Энтони. — Он сумасшедший?
— Он отлично водит, — ответил Лэтем. — Смотрите.
— Я воздержусь, — пробормотала Карин.
Седан Второго бюро со скрежетом затормозил и вскоре застыл на стоянке у огромного кирпичного здания водопроводной станции резервуара в Бовэ. Когда отряд, пошатываясь, стал выбираться из машины, ее окружили два взвода французских солдат с оружием наготове.
— Постойте! — крикнул Жак Бержерон. — Мы из Второго бюро, вот мои документы.
Подошел офицер и стал рассматривать его значок и пластиковую карточку.
— Мы, конечно, знали, что это вы, мсье, — сказал он по-французски, — но не знаем ваших гостей.
— Они со мной, больше вам ничего знать и не надо.
— Естественно.
— Предупредите своего командира, скажите, со мной группа Н-2.
— Будет исполнено, сэр, — сказал офицер, снимая с пояса уоки-токи и сообщая по радио об их прибытии. — Проходите, сэр, начальник охраны вас ждет. Он просит поспешить.
— Спасибо.
Жак, Лэтем, Карин и двое коммандос прошли ко входу в водопроводную станцию. Четверо новичков были поражены увиденным внутри: нечто вроде недр древнего замка, лишенного всех украшений. Тут было темно и влажно от испарений, стены из очень старого кирпича подпирали высокий потолок, вдоль них шли две широкие Каменные лестницы, окружавшие огромное открытое пространство до самого верха сооружения.
