Дорожка полого забирала вверх, уводя Нила к зеленому холму, увенчанному величественным зданием с куполом цвета слоновой кости. Отсюда трудно было точно определить размеры дома, но он казался огромным. Сбоку от холма тянулась глубокая расселина, окаймленная деревьями. Из нее с шумом низвергалась голубая пенная вода, устремляясь в ровный, окаймленный розовым камнем канал, параллельный дорожке, по которой шел Нил.
Он приблизился к каменной стене высотой метров пять, сложенной из плит черного мрамора. Прямо перед ним возникли широко раскрытые бронзовые ворота с орнаментом из цветов и дубовых листьев. Нил постоял немного, полюбовался воротами и вошел.
За воротами раскинулся дикий парк, где вольготно и бесстрашно резвились разные звери. Всего в полусотне шагов от себя Нил увидел громадного тигра, который, вытянув шею, подкрадывался к стаду изящных прозрачных антилоп. Антилопы навострили уши и, перебирая ножками, похожими на стеклянные палочки, грациозными прыжками устремились в невысокую рощицу, откуда немедленно поднялась в воздух многоцветная стайка фазанов. В свете неяркого солнышка их крылья напоминали осколки старинных витражей. Тигр обернулся, одарил Нила улыбкой чеширского кота и лениво потрусил в чащу, «И тигры сыты, и лани целы…» — подумалось Нилу, и стало еще спокойней и блаженнее.
Он поднялся еще немного и оказался перед тщательно постриженной живой изгородью из густого темно-зеленого кустарника. Живая стена едва достигала Нилу до пояса, зато в толщину доходила метров до пяти. Дорожка, на которой стоял Нил, перед самой изгородью резко ныряла вниз, переходя в широкую и пологую лестницу, выложенную черным мрамором с голубыми прожилками. Кустарник смыкался над головой, образуя своего рода сводчатый потолок в этом пешеходном туннеле, напоминающем безлюдный переход в метро. Полированные каменные стены туннеля были испещрены узорами из геометрических фигур, а шагах в двадцати от входа прямо на уровне глаз Нил увидел голубую табличку, многократно усиливавшую впечатление сходства с метрополитеном. Белые буквы на табличке образовывали два слова:
«УЛИЦА СЛАДКОГО». Нил прочитал, хмыкнул и пошел дальше.
Вскоре он поднялся по мраморным ступенькам и оказался в широкой кедровой аллее, завершающейся крутым мостиком через ручей. Дальний конец мостика упирался в резную деревянную беседку, похожую на китайскую пагоду. Скамьи вдоль стенок беседки были обиты красным шелком. Вокруг беседки раскинулась идеально ровная лужайка, испещренная многоцветными и многофигурными клумбами, дорожками, обрамленными ровными рядами цветущих кустарников или невысоких деревьев, аркадами, увитыми плющом, виноградом и розами. Самая широкая дорожка, безукоризненно прямая и ровная, присыпанная мельчайшим полупрозрачным гравием, искрящимся, как самоцветы, под нежными косыми лучами солнца, начиналась сразу за беседкой и с плавным подъемом перетекала на противоположный конец лужайки, на вершину холма, где и стоял увенчанный куполом дворец.
Впрочем, дворец ли? Теперь, с более близкого расстояния, Нил видел, что здание не так уж и велико. Два этажа, облицованных светло-коричневым камнем, выдвинутый вперед крытый портик с широкой и высокой дверью и двумя симметричными арочными окнами по бокам, над ним балкон во всю ширину центральной части (едва ли больше десяти-двенадцати метров) с единственным, но очень широким окном. От портика под тупым углом разбегаются два симметричных крыла — два этажа по восемь окон в каждую сторону. И лишь купол, поднимающийся позади центральной части, придает дому вид величественный и монументальный… Дворец? Замок? Особняк?
Несколько минут Нил посидел в беседке, наслаждаясь великолепным видом, тишиной, чистейшим благоуханным воздухом. Потом поднялся и вышел на дорожку, ведущую к зданию, с определением которого он по-прежнему затруднялся.
В самом центре лужайки дорожка разбегалась надвое, правильным кругом огибая трехъярусный фонтан. Чаша фонтана была сделана из чего-то черного и гладкого — то ли особого стекла, то ли обсидиана, то ли какого-то отполированного, чуточку прозрачного камня. Из того же материала был сложен бассейн и невысокий бордюр.
На двух нижних ярусах струи били вниз, но под углом, образуя как бы два выпуклых винта с разнонаправленной резьбой. В скошенных водяных гранях играли солнечные лучи, создавая прихотливые хроматические узоры. На третьем же ярусе струи шли вверх, по сходящейся траектории. Получался большой прозрачный (и по эффекту немного призрачный) колокол, над которым нимбом поднималась круговая радуга.
Красота фонтана завораживала, и Нил не знал, сколько простоял возле него с открытым ртом, и только ветерок, прошумевший в листве и взъерошивший Нилу волосы, вывел его из гипнотического транса. Он подошел поближе, присел на широкий прохладный бордюр, вгляделся в поразительно прозрачную, пузыристую воду.
В бассейне плавали рыбки с пышными вуалевыми хвостами — красно-синие, нежно-голубые, красные в черную крапинку, оранжевые с черными полосками.
Приглядевшись, Нил увидел золотую.
— Владычица морская… — улыбаясь, npoшептал он.
Рыбка подплыла поближе и, как совершенно отчетливо показалось Нилу, подмигнула ему круглым глазом и чуть-чуть повела хвостом в направлении дома — заходи, мол.
— Спасибо, родная…
А что еще оставалось сказать в такой ситуации? Нил поднялся с барьера, огляделся. Позади него та самая беседка, пагода в миниатюре, из которой он пришел. Впереди и чуть сбоку, между двумя розовыми клумбами, в тени могучего, раскидистого клена виднеется краешек белого садового стола и такой же стул. На спинке стула висит белая панама, рядышком прислонился сачок на длинной ручке.
Впервые Нил сошел с самоцветной дорожки и оказался на ровном зеленом газоне. Ступая осторожно, словно боясь примять короткую изумрудную траву, он приблизился к столу. На крышке лежало пенсне с черным шнурком и стояла раскрытая доска изящных карманных шахмат с недоигранной партией, а скорее, с этюдом — во всяком случае, так решил Нил, поглядев на расположение немногих оставшихся фигур, в том числе и белой костяной фигурки священника в высокой шапке и с крестом на груди. Фигурка эта нисколько не смутила Нила: он знал, что шахматный слон по-английски будет bishop — то есть «епископ», и появление такой фигурки означало лишь то, что шахматы сделаны не у нас.
— Впрочем, здесь все не у нас… — пробормотал Нил.
— Вы что-то хотели спросить, юноша? Нил вздрогнул и обернулся. В укромном тенечке на шезлонге, столь же белом, как стол и стул, возлежал средних лет человек, лысый, но с длинной бородой, и с приятной усмешкой глядел на него ясными, умными глазами.
— Я, собственно… Э-э, как называется эта роза? — не сразу нашелся Нил.
— Если вы про ту шпалеру, которую рискуете повалить, коли попятитесь еще на шаг, то этот вид именуется «La Belle Cecile»
[10]
и славится среди знатоков исключительной длиной стебля, девственной белизной и характерным, чуть кисловатым ароматом. Но, возможно, вы имеете в виду скромные кремовые создания, что высажены вдоль центральной аллеи. Они называются «Many Happy Returns».
