Один из очень немногих белых иностранцев в море азиатских лиц — а следовательно, как автоматически предполагали многие, западный репортер, — Таркин пробирался через плотно сбившуюся толпу, не спуская глаз с платформы. Тот, кого все ждали, должен был вот-вот появиться. Величайшая надежда нового поколения Тайваня. Молодой идеалист. Харизматический провидец.
Чудовище.
Досье Подразделения политической стабилизации содержало тщательно подобранные, проверенные факты. Из них следовало, что под маской умеренного лидера и доброжелательного оппонента скрывалась личина опаснейшего фанатика. Документы изобличали идеологическую связь Люна с красными кхмерами, его личную вовлеченность в наркоторговлю, одним из мировых центров которой издавна считается Золотой треугольник, и причастность к серии политических убийств на Тайване.
Разоблачить его, вывести на чистую воду было невозможно, не скомпрометировав при этом десятки людей, которым грозили бы пытки и смерть от рук тайных пособников Люна. Но и позволить ему одержать победу на выборах, прийти к власти и занять место у руля Национального конгресса Тайваня тоже было нельзя. Защита жизненных интересов страны, сохранение демократии требовали устранения опасного популиста с политической арены.
Именно на такой работе и специализировались «ударные группы» Подразделения политической стабилизации. Жестокость, неразборчивость в средствах, проявляемые оперативниками в ходе некоторых операций, вызывали неодобрение и даже протесты мягко-сердных и благодушных аналитиков Государственного департамента, не желавших понимать, что порой предотвратить катастрофическое развитие событий можно только с помощью решительных и не всегда безболезненных средств. Глава ППС, Эллен Уитфилд, никогда не изменяла этому принципу, чем, возможно, и объяснялась эффективность работы ее подчиненных. Там, где другие начальники отделов и подразделений предпочитали анализировать, оценивать и вырабатывать рекомендации, Уитфилд действовала, не дожидаясь, пока потенциальная угроза перерастет в реальную. «Раковую опухоль удаляют прежде, чем пошли метастазы» — таков был ее девиз, и им она руководствовалась, когда речь заходила о той или иной политической угрозе. Эллен Уитфилд не верила в бесконечные дипломатические переговоры и компромиссы, когда сохранить мир представлялось возможным с помощью быстрого хирургического вмешательства. Редко, однако, ставки были столь высоки.
В микрофоне Таркина щелкнуло.
— Альфа-Один на позиции, — негромко сообщил голос. Это означало, что взрывотехник расположился на безопасном расстоянии от скрытно заложенного устройства и готов по сигналу Таркина активировать радиоуправляемый детонатор. Операцию готовили долго. Семья Люна, опасаясь за его безопасность и не доверяя государственной полиции, наняла специальную группу телохранителей. Все места, где мог бы укрыться снайпер, были заранее проверены и взяты под наблюдение. Часть охранников, владеющих как секретами традиционных восточных единоборств, так и приемами современного рукопашного боя, рассеялась в толпе, готовая моментально отреагировать на появление в ней вооруженного человека. Люн ездил только в бронированном автомобиле и останавливался только в номерах, охраняемых преданными ему сторонниками. Никто и представить не мог, что опасность кроется в обыкновенном, ничем не примечательном подиуме.
Время пришло.
По нарастающему гулу толпы Таркин понял, что политик вышел на трибуну, и поднял голову.
Встреченный шумными аплодисментами и приветственными криками, Люн широко улыбался. К переднему краю платформы он еще не подошел, а успех операции зависел во многом именно от его положения на помосте. Во избежание ненужных жертв маломощное взрывное устройство заложили так, чтобы сила взрыва ушла в строго определенном направлении. Таркин ждал, держа в руке атрибуты журналистской профессии: блокнот и ручку.
— Жду сигнала, — напомнил металлический голос в микрофоне. Сигнал означал смерть.
Жду сигнала.
Звук изменился. Температура воздуха как будто упала. Еще секунда... другая...
Таркин вдруг понял, что звук, который он слышит и который разбудил его, перенеся с запруженной площади в комнату мотеля, идет с прикроватного столика. «Блэкберри» убитого южанина сигнализировал о поступлении текстового сообщения. Эмблер протянул руку и нажал одну за другой две кнопки, подтвердив получение ответа на свое донесение. Сообщение было короткое, но содержало четкие инструкции. Встреча состоится сегодня в два тридцать пополудни, в международном аэропорту Филадельфии. Выход С19.
Ловко придумано, ничего не скажешь. Назначив встречу в аэропорту, они получили дополнительные гарантии собственной безопасности. Теперь на их стороне служба охраны и металлодетекторы. Пронести оружие он не сможет. С другой стороны, время выбрали с таким расчетом, чтобы в зале было как можно меньше ожидающих. Вместе с тем, учитывая расположение выхода С19, контакту никто не помешает. Молодцы, подумал Эмблер. Знают, что делают. Мысль эта не очень его обрадовала.
* * *
Клейтон Кастон сидел за столом, как обычно, в одном из своих десяти почти взаимозаменяемых серых костюмов. Купил он их по каталогу посылторга фирмы «Джос. А. Бэнк» с пятидесятипроцентной скидкой, так что общая цена оказалась вполне приемлемой. Впрочем, на выбор повлияла не только цена, но и характеристика материала, представлявшего собой практичную смесь шерсти и полиэфира. «Немнущийся, круглогодичный деловой костюм на трех пуговицах» — так говорилось в каталоге, и Кастон поймал производителей на слове: он носил эти костюмы весь год. Тот же принцип распространялся и на галстуки: репсовые, красные в зеленую полоску и синие в красную. Кастон понимал, что некоторые из коллег считают его приверженность единообразию проявлением эксцентричности. Но какой смысл в разнообразии ради разнообразия? Если находишь что-то такое, что отвечает твоим требованиям, то зачем от этого отказываться?
Взять хотя бы завтрак. Кастон любил корнфлекс. И всегда ел утром кукурузные хлопья. Ел он их и сейчас.
— Какая чушь! — взорвалась его шестнадцатилетняя дочь Андреа. Разумеется, обращалась она не к отцу, а к своему семнадцатилетнему брату Максу. — Чип — дешевка. В любом случае он крутит с Дженифер, а не со мной. И слава богу!
— Ты такая простая, — безжалостно заклеймил сестру Макс.
— Для грейпфрута есть специальный нож, — мягко укорила сына мать. — Для этого мы их и покупали. — На ней был махровый халат, на ногах мягкие махровые тапочки, а на голове махровая лента. Для Клея Кастона она была олицетворением очарования.
Макс молча взял предложенный нож для грейпфрута и повернулся к сестре, чтобы продолжить прерванную словесную баталию.
— Чип не переносит Дженифер, а Дженифер терпеть не может Чипа, и ты сама об этом позаботилась, когда рассказала Чипу, что Дженифер наплела про него Ти-Джею. И, кстати, ты ведь рассказала маме про тот случай на уроке французского? Если нет, то мне...
— Не смей! — гневно бросила Андреа, вскакивая со стула. — И раз уж так, то почему бы тебе не рассказать о той маленькой царапинке на крыле «Вольво»? Ее там не было, пока ты не отправился кататься вчера вечером. Или думаешь, мама уже заметила?
