— Какой бы она ни была, — хмуро добавил Кастон.
Глава 14
Когда позвонила Лорел, сумрак монреальского вечера как будто рассеялся.
— У тебя все в порядке? — первым делом спросил Эмблер.
— Все хорошо, Хэл, все хорошо, — с наигранной бодростью ответила она. — У меня все в порядке. И у тети Джил все в порядке. И с ее шестьюдесятью баночками консервированных персиков тоже ничего не случилось. Да и что с ними случится, если на них никто не покушается? — Он услышал, как Лорел, прикрыв трубку ладонью, сказала что-то в сторону. — Тетя Джил спрашивает, любишь ли ты консервированные персики.
Эмблер напрягся.
— Что ты рассказала ей о...
— О тебе? Ничего. — Она понизила голос. — Тетя Джил думает, что я разговариваю со своим бойфрендом. Точнее, не с бойфрендом, она таких слов не употребляет. С кавалером. Представляешь?
— Ты уверена, что не заметила ничего необычного? Вообще ничего?
— Ничего, — ответила Лорел и поспешно добавила: — Ничего.
— Расскажи мне об этом ничего.
— Ну... нет, правда, ничего. Минут двадцать назад позвонил какой-то мужчина из нефтяной компании. Они проверяют данные по своим клиентам, и он задал мне несколько вопросов. Потом спросил, какое у нас оборудование и какой нагреватель. Я пошла посмотреть и увидела, что тетя Джил пользуется не мазутом, а природным газом. Хотела объяснить, но они уже повесили трубку. Должно быть, что-то перепутали.
— Как называется компания?
— Как называется? — Лорел помолчала. — Знаешь, вообще-то они не сказали.
В груди похолодело. Знакомый подход: обычный деловой звонок — возможно, один из нескольких десятков, — внешне невинные вопросы и голосовой анализатор на одном конце провода.
Они ее вычислили.
Эмблер помолчал.
— Когда это было?
— Я же сказала, минут двадцать назад. — Она все же уловила его волнение.
Двенадцать слоев лака. Двенадцать слоев страха.
— Слушай меня очень внимательно. Тебе нужно немедленно уехать.
— Но...
— Тебе нужно немедленно уехать. — Он коротко и четко продиктовал, что именно ей надо сделать. Отвезти машину в автомастерскую. Попросить отрегулировать рулевое управление. Уехать на любой машине, какая только у них найдется. Это был самый дешевый и самый легкий способ получить «незасвеченный» автомобиль.
И уехать куда-нибудь. В любое место, где ее не станут искать. В любое место, которое никак с ней не связано.
Лорел выслушала странные инструкции, потом повторила их, успокаивая себя переводом опасности в набор подлежащих исполнению указаний.
— Хорошо, я сделаю, — сказала она, переведя дыхание. — Но мне необходимо тебя увидеть.
— Невозможно, — мягко сказал он.
— Иначе я просто не смогу. — Лорел не угрожала, не шантажировала, а спокойно констатировала факт. — Просто не смогу. — Голос ее все же дрогнул.
— Завтра я уезжаю.
— Тогда увидимся сегодня.
— Лорел, я не думаю, что это хорошая идея.
— Мне нужно увидеть тебя. Сегодня, — твердо повторила она.
* * *
Поздно вечером Эмблер стоял у окна в номере мотеля неподалеку от аэропорта имени Кеннеди на двадцатом этаже — он выбрал его специально, попросив повыше и обязательно с окнами на север, — наблюдая за снующими по 140-й улице машинами. Дождь уже час лил как из ведра, потоки переполняли водосточные желоба. Здесь было потеплее, чем в Монреале, но все равно холодно и вдобавок еще сыро. Лорел сказала, что приедет на машине, а погода не располагала к путешествиям. И тем не менее он ждал ее, не позволяя себе замерзнуть, как будто уступив холоду, он потерял бы всякую надежду согреться хоть когда-нибудь. Ему казалось, что сейчас согреть его может только она.
Ровно в одиннадцать окуляры бинокля поймали подъезжающий седан «Шевроле». То, что это Лорел, он понял еще прежде, чем рассмотрел за мутным ветровым стеклом ее темные с рыжинкой волосы. Она в точности исполнила полученные инструкции: выждала минуту перед мотелем, потом проехала до следующего перекрестка и развернулась в обратную сторону. Эмблер внимательно наблюдал за дорогой; если за ней следят, он засечет «хвост».
Минут через десять «Шевроле» подъехал к мотелю, и Эмблер сразу же позвонил Лорел по сотовому, чтобы сообщить, что слежки нет. Она вышла из машины, прижимая к груди что-то, завернутое в пластиковый пакет. Еще через три минуты в дверь постучали. Едва переступив порог, Лорел сбросила промокшую насквозь голубую нейлоновую парку и положила на тумбочку пакет. Не говоря ни слова, она шагнула в его объятия, и они еще долго стояли, прижавшись друг к другу, чувствуя гулкое биение двух сердец. Эмблер вцепился в нее, как тонущий цепляется за спасательный канат.
Лорел подняла голову и нашла его губы.
Он первым прервал поцелуй.
— Лорел, тебе нужно отступить. После всего, что случилось... Ничего еще не кончилось.
Она умоляюще смотрела на него и ничего не говорила.
— Лорел, пойми, я не уверен, что мы... что у нас...
Эмблер знал, что после перенесенной психологической травмы у человека может развиться та или иная форма зависимости, выражающаяся в искаженном восприятии действительности. Лорел все еще видела в нем спасителя и отказывалась признать, что именно он-то и был первопричиной ее несчастий. И еще он знал, что больше всего она нуждается сейчас в утешении. Просто так отодвинуть ее, предоставить самой себе Эмблер не мог, да и не хотел.
Чувство вины и желание захлестнули его. Охваченные единым порывом, они упали на кровать и, избавившись от одежды, предались любви, находя друг в друге то тепло, в котором оба так остро нуждались. Когда же все закончилось и они, обессиленные, потные и запыхавшиеся, разомкнули объятия, пальцы их остались сплетенными — словно ни он, ни она не желали смириться с мыслью о расставании.
Несколько минут они лежали молча. Потом Лорел повернулась к нему.
— Я заехала кое-куда по пути, — шепнула она и, встав с кровати, подошла к столику, на котором оставила привезенный с собой пакет. Ее обнаженный силуэт на фоне завешенных штор отозвался в Эмблере сладким позывом желания. Боже, как она прекрасна.
Лорел достала что-то из пакета и протянула ему. Какой-то большой, тяжелый альбом.
— Что это?
— Посмотри сам. — Она едва заметно улыбнулась.
Эмблер включил настольную лампу. Книга в темном матерчатом переплете оказалась ежегодником карлайлского колледжа со знакомым девизом на корешке. Запечатанный в целлофан, он казался неким древним фолиантом.
— Оригинал. Нетронутый, в первоначальном виде. Возьми. Здесь твое прошлое. То, до чего они не сумели добраться.
