Все это время он не переставая хвастал, подзуживая окружающих заключать пари и все выше поднимая ставки. Старый надежный способ сбить людей с толку, отвлекая внимание от главного. Закончив, он молниеносно — кругом только охнули — сунул руку по локоть в пламя и держал так по меньшей мере полминуты. Вытащив руку, он поднял ее над головой, торжествующе хохоча над изумлением, написанным на лицах, после чего, довольный, обошел присутствующих, собирая выигрыш.
Приближаясь к лавке Картли, Корнадоро не чувствовал ни малейшего беспокойства, только страстное желание поскорее приняться за дело. Камилла предупреждала его, что Картли недооценивать не стоит; что ж, он это учел. Он давно понял, что зря Камилла предупреждать не будет.
Ирема, юная дочь Картли, не ушла домой, как приказал ей строгий отец. Смешавшись с толпой, она осталась поблизости от магазина, то подбираясь ближе, то отходя чуть дальше, наблюдая, как постепенно выходит из себя ее отец, разговаривая с Браво. Корнадоро заметил девушку и обратил внимание на ее странное поведение. Нужно будет иметь в виду… Наконец Ирема решила, что пора отправляться восвояси. Они с Корнадоро поравнялись на улице и разошлись в разные стороны.
Один из братьев Иремы стопкой складывал выложенные на прилавок перед магазином небольшие ковры, чтобы унести их внутрь на ночь.
— Мы уже закрываемся, — сказал он, не поднимая головы и не прерывая работы. — Пожалуйста, приходите завтра утром.
— Я должен поговорить с Михаилом Картли.
Юноша поднял глаза.
— Должен?
— Я проделал длинный путь, чтобы с ним повидаться. Длинный путь с острова Родос.
Услышав последнее слово, молодой человек замер. Что-то мелькнуло в его глазах, — что именно, понять было трудно. Страх, изумление? Возможно, и то, и другое… Неудивительно: Родос испокон веку был цитаделью рыцарей святого Клемента. Корнадоро был вполне удовлетворен такой реакцией.
Юноша отложил ковер в сторону.
— Пожалуйста, подождите здесь.
Повернувшись на пятках, он скрылся внутри магазина. На улицах один за другим зажигались желтые, как зубы старой дворняжки, тусклые фонари, превращая стекла темных витрин в огромные незрячие глаза.
Михаил Картли появился на пороге магазина и с минуту пристально разглядывал нежданного гостя. Наконец он шагнул в дорожную пыль.
— Чем могу помочь?
— Думаю, скорее это я могу помочь вам.
Корнадоро двинулся было к двери, но Картли остановил его, подняв руку.
— Оружие отдают хозяину дома. Колющий кинжал, я полагаю.
Корнадоро добродушно рассмеялся.
— Я поражен, Картли. Ваша интуиция бесподобна.
Он вытащил тот самый клинок, которым перерезал горло отца Дамаскиноса, и протянул рукоятью вперед. Картли кивнул, и его сын принял кинжал.
— Его вернут вам в целости и сохранности, когда вы покинете мой дом.
Корнадоро слегка подался вперед и вниз в ироническом поклоне, а затем вытащил небольшую жестяную коробочку и протянул ее Картли.
— Что это?
— Подарок, — ответил Корнадоро, — от одного ценителя другому.
— Откройте ее, будьте добры, — приказал Картли.
— Разумеется. С удовольствием. — Корнадоро щелкнул изящным замочком и откинул крышку жестянки. В воздухе поплыл тонкий аромат.
Картли распахнул глаза.
— Бай-жи Гуан!
Корнадоро кивнул.
— Гребешок Белого Петуха, прямиком со склонов одной из четырех гор Вуй-Ю.
— Очень редкий сорт… очень дорогой, — сказал Картли, беря в руки металлическую коробочку.
Корнадоро пожал плечами.
— Если хотите, — я знаю, где можно без проблем достать еще.
Про себя он широко улыбался. Камилла в очередной раз оказалась права. Прямое попадание.
— Идемте, — сказал Картли.
Они направились в глубь магазина. Помещение освещалось масляными лампами, мягкий свет заливал разложенные по полу и украшавшие стены великолепные ковры. Сын Картли принес кофе. Ни чая, ни еды гостю не предложили. Следовательно, понял Корнадоро, это нейтральные переговоры. Хозяин пока не знал, чего ждать от посетителя, и не решил, какие действия предпримет он сам.
Корнадоро опустился на стопку сложенных один на другой тебризских ковров, принял из рук юноши чашку черного кофе без сахара. Отхлебнув немного, он отставил чашку. Так же поступил и Картли. Его сын отошел от них, но остался стоять поодаль, набирая сообщение на мобильном телефоне.
— Вы меня знаете? — спросил Корнадоро.
Картли кивнул.
— Деймон Корнадоро. Рыцарь святого Клемента.
— Не совсем так. Я никогда не приносил формальных клятв ордену.
Картли склонил голову вбок.
— Хотите сказать, что я ошибаюсь, что вы не работаете на рыцарей?
— Время от времени, — признал Корнадоро. — Однако, вообще говоря, я работаю сам на себя.
— Значит, мы с вами похожи. С сегодняшнего дня я больше не связан с орденом.
Корнадоро заинтересовался. Впрочем, он собственными глазами видел их перешедшую в рукоприкладство ссору с Шоу. Если бы не это, такая резкая перемена в Картли показалась бы ему подозрительной.
— На смену одной дороге приходят другие, — сказал Картли. — Говорят, вас тренировал Черри Бейтман.
Корнадоро склонил голову.
— Я выбрал дорогу, на которой мы с ним встретились. Или, возможно, выбирал он.
— Бейтман — американец.
— Я венецианец, а вы — грузин. Ну и что?
— По всему миру поднимает знамена национализм. Источник силы, несравнимый ни с каким другим. — Картли впился в Корнадоро проницательным взглядом. — Полагаю, вы это прекрасно понимаете.
— Черри Бейтман — американец только по рождению. Он гражданин Италии, от Америки он отрекся, как и от собственного сына Доновара, оставшегося в Штатах.
— Это меняет дело.
— Разумеется. Важно уметь видеть вещи такими, как они есть, не доверяя первому беглому впечатлению. — Корнадоро развел руками. — Вы и Бейтман. Конечно, я могу ошибаться. — Он улыбнулся точно выверенной улыбкой. — Все мы ошибаемся. Но, если я все же прав, позвольте коротко описать суть дела. Время, проведенное в Венето,
[51]
может оказаться исключительно продуктивным и, возможно, пойдет на благо Грузии…
— Что же… что же вы хотите получить взамен?
— Информацию. — Корнадоро, расслабившись, улыбнулся. Чутье безошибочно подсказывало ему, что наживка проглочена, — закинутый крючок явственно дернулся… — Информацию о Браверманне Шоу.
