— Я… я ничего не понимаю. Пуля должна была пройти насквозь!
Дженни забрала у него пистолет Росси, вытащила пулю и положила ее на ладонь.
— И прошла бы. Но пистолет был заряжен резиновыми пулями.
Браво приподнялся и сел, закашлявшись; Дженни подала ему руку и помогла встать. Он взял с ее ладони пулю, покатал между пальцами, словно осязание могло помочь ему во всем разобраться.
— Зачем он использовал резиновые пули?
— Не знаю, — ответила Дженни. — Сейчас некогда это обсуждать. Мы слишком уж на виду, а Донателла наверняка где-то поблизости.
Донателла! Браво огляделся. Сквозь листву плакучих ив пробивалось солнце. Он посмотрел на вершину холма, где остался мавзолей, укрытый кустарником и ветвями деревьев. Донателла могла появиться в любой момент. Удивительно, что это до сих пор еще не произошло. Он кивнул, и Дженни повела его через буковую рощицу вдоль северного берега озера. Добравшись до низенькой каменной стены, они перелезли через ограждение. Браво казалось, что его голова вот-вот взорвется. При каждом шаге его словно пронзало током; все синяки, оставленные Росси на его теле, отзывались мучительной болью.
С другой стороны стену кладбища отгораживала от дороги узкая аллея из серебристых кленов. Они услышали шум двухполосного шоссе, остро напомнивший им о существовании спокойно идущей своим чередом, обыкновенной, нормальной жизни. Браво на секунду прислонился к шершавой стене. Древние камни словно шептали ему о чем-то важном; он прислушался…
— Браво, нам нельзя останавливаться, — сказала Дженни; в ее голосе звучали тревожные нотки.
Браво понимал, что она права, но не двинулся с места. Ему необходимо было вновь обрести внутреннее равновесие, но он не мог справиться с подступающим отчаянием. Он только что убил человека. Что с того, что этот человек пытался убить его самого? Он преступил черту… Мелькнула запоздалая мысль: «А отец? Неужели ему доводилось убивать рыцарей святого Клемента, чтобы защитить свою жизнь и сокровищницу ордена?» Раньше подобная идея повергла бы Браво в состояние шока, но теперь он смотрел на вопрос совсем иначе. Наверняка и его отцу приходилось так поступать… Эта догадка, словно луч света, рассеяла тьму отчаяния, окружившую Браво. Мысль об отце, долгие годы жившем в мире, полном тайн и смертельных опасностей, стала спасительным тросом, за который Браво ухватился, вновь обретая твердую почву под ногами. Секунда, и он уже бежал вслед за Дженни по зеленой траве. Перепрыгнув через низкое заграждение, они побежали вдоль ряда кленовых деревьев с покрытыми грубой морщинистой корой стволами.
Донателла наконец выбралась из колодца. Долго, гораздо дольше, чем рассчитывала, она возилась с механизмом, герметично закрывавшим изнутри бронзовую дверь, ведущую к потайному ходу. Драгоценные секунды уходили, и добыча убегала все дальше. Донателла успокаивала себя соображением, что беглецы с каждым шагом приближаются к Росси, но, по правде говоря, ей не хотелось, чтобы Росси встретился с ними первым. Она мечтала сама насладиться этим моментом, мечтала с того самого дня, как увидела Браверманна Шоу на залитой солнцем улице. Тогда она улыбнулась ему. Глупо было привлекать к себе ненужное внимание, но она ничего не могла с собой поделать. В нем было что-то… что-то от дикого зверя, глубоко запрятанное под внешним спокойствием. Донателла определила это с первого взгляда и невольно откликнулась. Их взгляды встретились, и ненадолго она почувствовала глубокую, первобытную связь с ним; в эту секунду они были двумя дикими животными, учуявшими друг друга в глухом лесу. С тех пор она хранила это воспоминание, словно фотографию в нагрудном медальоне.
Так же было у них с Иво. Где бы Донателла ни находилась, Росси всегда был с ней, в ее мыслях. Она была одинока; тем важнее были для нее их отношения. Кроме Иво — и, разумеется, приказов босса — ничто не имело значения. Они с Иво могли пожертвовать друг ради друга чем угодно. Если один из них заболевал, другой нежно ухаживал за ним. Они вместе охотились за своими жертвами, а мгновения их близости были ослепительны, словно солнце.
Лестница вывела ее из колодца под сень плакучих ив. Внизу располагалось озеро. По склону шли следы троих; двое убегали, один преследовал. Донателла начала спускаться и остановилась, заметив нечто интересное. Присев на корточки, она провела рукой по вмятинам на влажной илистой почве; на этом месте, она была уверена, происходила яростная борьба. Донателла вскинула голову и огляделась, прищурив глаза. Потом поднялась, держа палец на взведенном курке, и двинулась вдоль полосы примятого грунта, заканчивающейся у самой воды.
Остановившись на берегу, — вода лизнула носки ботинок — Донателла уставилась на плоскую гладь озера. Парочка уток, прилетевших с юго-западной стороны, шумно опустилась на воду и направилась в сторону стайки крякв, устроивших здесь гнездовье. Над озером пронеслось возмущенное кряканье, а потом все снова затихло. Лучи клонящегося к закату солнца окрасили воду в красноватый цвет.
Внезапно внимание Донателлы привлекло какое-то движение там, где вода блестела ярче всего; словно рыба, охотящаяся на серебрянок и низко летающих мошек, плеснула у самой поверхности. Еще мгновение, и над утратившей спокойную безмятежность гладью воды показалось что-то светлое… мокрые пряди пшеничного цвета. Там, под водой, что-то тяжело перевернулось, и Донателла увидела четко очерченный римский профиль, губы, высокие скулы…
Она стояла совершенно неподвижно, но сердце, сердце грохотало так, что ей казалось — сейчас тело разорвется на тысячу кусочков! «Нет, — беззвучно прошептала она, — нет, этого не может быть!» Мертвое лицо повернулось, и невидящие глаза взглянули прямо на нее. Донателла сорвалась с места, побежала по воде, забыв обо всем. Мягкое дно с чавканьем затягивало, замедляло движения, заставляя что было мочи напрягать сильные ноги. Наконец Донателла остановилась рядом с телом Росси. Обхватив разбитую голову ладонями, она целовала холодные, окоченевшие губы, чувствуя, как ледяная игла все глубже входит в сердце.
Она откинула назад голову и открыла рот, глотая воздух. Легкие наполнились, и она выдохнула в крике его имя:
— И-во-о!
В ее душе разверзлась пустота, заполнить которую могла только кровь врагов.
Браво и Дженни услышали тоскливый звериный вой на полдороге к административному зданию, и кровь застыла у них в жилах. Они обменялись тревожными взглядами, но ни один не решился вслух произнести имя Донателлы.
Ускорив шаги, они почти побежали к невысокому строению. Браво остался снаружи, а Дженни отправилась на разведку. Он прислонился к стволу огромного каштана, трясясь в ознобе, хотя дневная жара еще не спала. Постепенно шок от случившегося проходил, а боль, напротив, усиливалась, накатывая волнами, вздымавшимися все выше и выше с каждым ударом сердца. Он никак не мог избавиться от видения искаженного злобой лица Росси. Никогда прежде ему не приходилось сталкиваться с человеком, страстно желающим лишить другого жизни, и Браво казалось, что это леденящее душу воспоминание он унесет с собой в могилу.
