А из средств гигиены как в древности, так и (после многовекового перерыва) в Средневековье самым эффективным способом обеззараживания воздуха было окуривание помещений ароматическими смолами. Этот же метод использовали для очищения мест обитания людей от ядовитых насекомых и змей. В девятой книге «Фарсалии, или О гражданской войне» Марк Анней Лукан (39–65 годы, линия № 6) описывает подготовку римских легионов к походному ночлегу:
Лагерь затем целебным огнем они окружают:
Здесь трещит бузина и каплет гальбан иноземный,
И тамариск, небогатый листвой, и восточная коста,
И панацея горит, и Фессалии тысячелистник;
Здесь и укроп шумит на огне, и тапс эрицийский,
Дым от полыни идет и от лиственниц – дым, ненавистный
Змеям; курятся рога оленей, рожденных далеко.
Ночь безопасна бойцам. А если дневная зараза
Воину смертью грозит, берется за магию племя —
И начинается бой заклинателя змей и отравы.
Даже само слово «парфюмерия», столь нам известное, произошло от латинского «рег fumum» – «через дым». И посмотрите, как перекликаются через века мыслители!
Вольтер: «Возжигание ладана на паперти храма, где убивают животных в честь божества или на ужин священникам, закономерно. Эта бойня, именуемая храмом, превратилась бы в источник распространения мерзкого смрада, если бы храм постоянно не очищали; без помощи благовонных веществ религия древних принесла бы чуму».
Плутарх: «…Воздух, которым мы пользуемся и с которым соприкасаемся больше всего, не всегда имеет один и тот же состав и состояние… поэтому, восстав ото сна они (египтяне) тотчас возжигают камедь, оздоровляя и очищая воздух через разряжение его, и снова воспламеняют угасший природный дух тела, потому что аромат камеди имеет в себе нечто мощное и возбуждающее. Опять-таки, когда они видят, что полуденное солнце силой увлекает с земли обильные и тяжелые испарения и смешивает их с воздухом, тогда они возжигают смирну (мирру), ибо тепло разгоняет и рассеивает сгустившуюся в атмосфере муть и пыль».
Геродиан (о чумной болезни в царствование Коммода): «… жители Рима по предписанию врачей наполняли ноздри и уши самым благовонным мирром и постоянно употребляли курения и пахучие вещества, так как некоторые говорили, что благовоние, опередив, наполняет проходы чувствительных органов и препятствует восприятию вредоносного воздуха, а то, что раньше попадает туда, подавляется более мощной силой благовония».
Точно так же, как в античности, и при ее Возрождении к оздоровлению воздуха ароматическими веществами прибегали повсеместно, в том числе и для профилактики болезней. У лекарей, посещавших зачумленные кварталы, голова, по выражению Б. Гиббонса, напоминала баскетбольный мяч, ибо они надевали шлемы, в которых закреплялись «емкости с ароматами».
В «Утопии» Томаса Мора жители идеального общества равнодушны к роскоши, испытывают презрение к золоту и серебру, но… делают исключение для ароматических веществ. «Утопийцы возжигают курения и разбрызгивают благовония». Указывается, что горожане чрезвычайно боятся нечистоты воздуха, от чего может «возникнуть болезнь». Социальный фантаст Томас Мор в XVI веке не мог себе представить, что чума будет побеждена!
В то время зараза буквально витала в воздухе, поскольку города были феноменально грязны. Лишь после двух-трех столетий, наполненных чередой пандемий, в результате усилий ученых стало все-таки понятно, из-за чего возникают болезни, как с ними бороться и как предотвращать. Вот как выглядели реальные города – «античные» и одновременно средневековые – до середины XVI века (линия № 8) и даже позже в изложении А. М. Петрова:
«…Европа в буквальном смысле задыхалась от нечистот, погибала от антисанитарии, тяжелейших болезней, нескончаемых эпидемий чумы, оспы, тифа, различных моровых поветрий, описания коих затмевают трагизм подобных бедствий времен античности и Византии.
И. М. Кулишер пишет: «… грязны были и люди, и дома, и улицы. В комнатах гнездились всевозможные насекомые, которые в особенности находили себе удобное место на трудно очищаемых балдахинах, устраиваемых над кроватями именно в защиту от находившихся на потолке насекомых». (Вот таким было истинное предназначение балдахина, этого якобы непременного атрибута изысканной роскоши, как в наивном неведении его теперь изображает историко-куртуазный кинематограф.) Однако вернемся к нашим вшам. Ф. Бродель добавляет: «Блохи, вши и клопы кишели как в Лондоне, так и в Париже, как в жилищах богатых, так и в домах бедняков». Впрочем, все это только предисловие к чудесам антисанитарного состояния европейских обществ.
Следующие факты, глядя из наших дней, кажутся неправдоподобными: «Свиньи гуляли «перед всей публикой» по улицам; даже когда это запрещалось, все же в определенные часы дня они могли свободно ходить по городу; перед домами были выстроены хлева для них, которые загораживали улицу; дохлые собаки, кошки лежали перед домами и на площадях. Французский король Филипп II Август, привыкший к запаху своей столицы, в 1185 г. упал в обморок, когда он стоял у окна дворца, и проезжавшие мимо него телеги взрывали уличные нечистоты… А германский император Фридрих III едва не погряз в нечистотах вместе с лошадью, проезжая в 1485 г. по улицам Рейтлингена». В большинстве городов еще не было водопроводов; в городских же резервуарах находили трупы кошек и крыс. Не чище были и реки в городской черте – эту воду пили, на ней замешивали хлеб.
После каждого дождя улицы превращались в непроходимые болота. Здесь же находились сточные канавы, издававшие зловоние и служившие очагами заразы. Зачастую отсутствовали даже выгребные ямы, «и население удовлетворяло свои потребности во дворе (и выбрасывало экскременты на улицу); в небольших городах это проделывалось даже посреди улицы; Лувр, в Испании даже королевский дворец были совершенно загажены». Улицы главного города Оверни Клермон-Феррана по своей грязи и зловонию, говорит Артур Юнг, «напоминали траншеи, прорезанные в куче навоза». В 1531 г. жителям Парижа было приказано устроить у себя в домах выгребные ямы, чтобы не пользоваться для тех же целей улицами, но еще при Людовике XIV только немногие обзавелись ими. Еще в XVIII в. нечистоты из плохо устроенных выгребных ям попадали в соседние колодцы. Во всем Париже не было места, где проходящие по улице были бы гарантированы от того, что им на голову не выльют содержимое ночной посуды или ведер с экскрементами.
Изредка города очищались: когда в Париже в 1666 г. вследствие непрекращающихся чумных эпидемий была произведена подобная очистка улиц, то в ее честь не только слагались поэмы, но были чеканены две медали в память об этом чрезвычайно знаменательном историческом событии. Дижонский врач Жаре (XVIII в.) в ярких красках описывает весь ужас погребения мертвых в церквах и указывает на огромные опасности, связанные с таким соседством для населения, ибо земля и воздух отравлялись трупами погребенных, «вследствие чего испарения, исходящие от мертвых, убивали живых». Сохранилось описание одного из кладбищ Парижа, которое было устроено так, что в прилежащих к этой местности домах от зловония припасы портились в течение нескольких часов.
