Как ни странно, сейчас, когда она увидела непривычную, мягкую сторону его характера, ее симпатия нахлынула с новой силой, мисс Баллантайн ощутила себя низкой и подлой, кляла себя за то, что играла на его самых глубоких чувствах, терзала желтого великана-мусульманина, растянувшегося на узкой койке.
Манго выругался, тихо, но решительно, и, все так же пригибаясь под низкой палубой, выскочил из каюты.
Симпатия Робин сменилась полным разочарованием. Она не могла скрыть своего отвращения к этому жестокому, безжалостному человеку, для которого ничего не значит даже жизнь старого верного друга. Она была глубоко разочарована: ее уловка не удалась, она без пользы навлекла на Типпу ужасные страдания. Ей стало грустно, что судьба обрекла ее любить такое чудовище.
Доктор устало опустилась возле койки помощника, смочила салфетку в морской воде и протерла потный желтый лоб.
За время долгого плавания по Атлантическому океану у Робин выработалась чрезвычайная восприимчивость к состоянию «Гурона». Она чувствовала, как ведет себя палуба при разных углах бейдевинда, слышала звуки, какими откликается корпус судна на любые перемены ветра и волнения. Вот и сейчас она почувствовала, что каютный настил у нее под ногами накренился. С палубы над головой донесся топот босых ног — матросы перекладывали паруса на другой борт. Ветер задул с кормы, ход «Гурона» стал легче, скрип корпуса и такелажа стих.
— Он взял курс на запад, — выдохнула доктор, приподнимая голову и прислушиваясь. — Сработало. Он идет в Порт-Наталь. Благодарю тебя, Господи, сработало.
* * *
«Гурон» встал на якорь на самом дальнем рейде, в тридцати саженях от отлогого берега, за пределами естественной гавани Порт-Наталя, прикрытой огромным, похожим на спину кита утесом. Даже в мощную подзорную трубу наблюдатель с берега не заметил бы на «Гуроне» ничего подозрительного и не разгадал бы его истинного предназначения. Однако за преимущества дальней стоянки приходилось расплачиваться: судно в полную силу принимало на себя удары ветра и волн. Оно рвалось на якоре, терзаемое и бортовой, и килевой качкой.
На флагштоке развевался звездно-полосатый флаг Америки, а под ним — желтый «Квебек», чумной флаг, предупреждавший: «Не приближаться! У меня на борту мор!»
Манго Сент-Джон выстроил вдоль обоих бортов, на носу и на корме вооруженный караул и, невзирая на отчаянное сопротивление Робин, запер ее в каюте на все время стоянки в порту и поставил у двери еще одного вооруженного стража.
— Вы прекрасно понимаете, почему я это делаю, доктор Баллантайн, — спокойно ответил он на ее протесты. — Я не хочу, чтобы вы общались с кем бы то ни было из ваших соотечественников на берегу.
Типпу перевезли на берег в вельботе. Гребцов Манго назначил лично и велел им сообщить начальнику порта, что на борту корабля оспа, и потребовать, чтобы к «Гурону» не приближалось ни одно судно.
— Я буду тебя ждать только три дня. — Американец склонился над носилками, на которых великана вынесли на палубу. — Больше я не могу рисковать. Если ты к тому времени не поправишься, оставайся здесь и жди моего возвращения. Я вернусь месяцев через пять, не больше. — Он положил под одеяло Типпу кожаный кошелек, перетянутый шнурком. — Вот тебе на расходы на это время. Поправляйтесь, мистер Типпу, вы мне нужны.
За несколько минут до этого Робин дала ему еще одну дозу ипекакуаны с мятной настойкой, и помощник в ответ лишь мучительно прошептал:
— Я буду ждать, сколько понадобится, капитан Манго.
Манго выпрямился и внезапно охрипшим голосом приказал матросам, державшим носилки:
— Обращайтесь с ним бережно, слышите?
Три долгих дня Робин обливалась потом в тесной каюте, пытаясь убить время работой над дневниками, но любой громкий звук с палубы отвлекал ее, сердце колотилось, она и ждала, и боялась услышать грохот выстрелов британской канонерки или голоса абордажной команды, поднимающейся на борт «Гурона».
На третье утро Типпу вернулся на корабль. Он без посторонней помощи вскарабкался на борт. Не получая ипекакуаны, он поправился так быстро, что привел в изумление всех военных хирургов, но при этом страшно исхудал. Кожа на щеках висела складками, как у бульдога, живот ввалился так, что ему пришлось подвязать штаны куском веревки, но все равно они обвисали и хлопали на съежившихся ягодицах.
Кожа его приобрела бледно-желтый оттенок старинной слоновой кости, он был так слаб, что, поднявшись на палубу, остановился передохнуть.
— Добро пожаловать на борт, мистер Типпу, — окликнул его с юта Манго. — Раз уж ваши береговые каникулы закончились, буду признателен, если вы немедленно возьмете на себя управление кораблем.
Через двенадцать дней, пробившись сквозь переменчивые ветра, Манго Сент-Джон направил подзорную трубу на широкий зев бухты Фолс-Бей. Справа над ним нависал черный изогнутый пик утеса Хэнгклип, похожий со стороны моря на спинной плавник акулы, по другую сторону залива выдавалась в море южная оконечность африканского континента — мыс Пойнт со знаменитым маяком, высоко взметнувшимся над обрывистыми мокрыми утесами.
Стоял чудесный капский летний день. Легкий ветерок покрывал поверхность ярко-синего моря темными пятнами ряби, в других местах море блестело, как атлас. Повсюду суетились морские птицы, их крылья белели на. солнце, как снежные хлопья. Они сбивались в огромные стаи, тянувшиеся до горизонта.
Легкий бриз едва подгонял корабль, иногда он на несколько минут застывал неподвижно. «Гурону» потребовалось полдня, чтобы обогнуть мыс и лечь на курс вест-норд-вест и один румб норд, курс через Атлантику, через экватор, который приведет их прямиком на рейд порта Чарльстон.
Когда они легли на новый курс, у Манго Сент-Джона появилось немного свободного времени, и он осмотрел корабли, находившиеся в пределах видимости. Их было девять, нет, десять, далеко в море появился еще один корабль, над горизонтом едва показались его марсели. Почти все они были небольшими рыболовецкими судами. Маленькая флотилия только что вышла из залива Хаут-Бей и Столовой бухты и находилась между «Гуроном» и берегом. Над нею кружили стаи морских птиц. Суда с голыми мачтами или под рабочими парусами с натугой тащили сети и переметы. Только самый дальний корабль шел под марселем. Корпус его еще скрывался за горизонтом, но Манго взглядом моряка понял, что этот корабль крупнее остальных судов рыболовецкого флота.
— Вам бы такой корабль! — воскликнул Типпу и тронул Манго за рукав.
Манго направил подзорную трубу в сторону берега и удовлетворенно хмыкнул. Из-за мыса, преграждавшего вход в Столовую бухту, выходил корабль Ост-Индской компании с прямой парусной оснасткой.
Он являл собой зрелище не менее роскошное, чем сам «Гурон». Паруса громоздились до небес, краска сверкала на солнце снежной белизной и краснотой бургундского вина. Два судна, идущие встречными курсами, прошли мимо друг друга на расстоянии двух кабельтовых, капитаны с профессиональным интересом оценивающе оглядели друг друга в подзорную трубу и обменялись положенными приветствиями.
