– Попробуй кто-нибудь убедить меня, будто я обречена сейчас
же лечь и умереть, – назло не умру.
Я рассмеялся:
– У нас в крови западный скепсис, который вырабатывался
веками. Неверие в сверхъестественное.
– А вы, значит, верите?
– Не берусь судить, мне об этом почти ничего не известно.
Что за странные у вас мысли сегодня. Новый шедевр будет об убийстве силой
внушения?
– Вовсе нет. Что-нибудь привычное, вроде мышьяка, мне больше
подходит. Либо же какой-нибудь надежный тупой предмет. С огнестрельным оружием
всегда морока. Но ведь вы явились не для того, чтобы разговаривать о моих
книжках.
– По правде говоря, нет. Просто моя двоюродная сестра Роуда
Деспард устраивает благотворительный праздник и...
– Ни за что! – отрезала миссис Оливер. – Вам известно, что
произошло на таком же празднике в прошлый раз? Я затеяла игру «Поиски убийцы»,
и первым делом, представьте, мы наткнулись на настоящий труп – жертву
преступления. До сих пор никак не приду в себя.
– Поисков убийцы не будет. Все, что от вас потребуется, –
это сидеть в палатке и надписывать свои книги, по пять шиллингов за автограф.
– Ну это бы еще ничего, – с сомнением произнесла миссис
Оливер. – А мне не придется открывать праздник? Или говорить всякие глупости? И
надевать шляпу?
Я заверил: ничего подобного от нее не потребуется.
– Это займет у вас всего час или два, – уговаривал я. – А
потом сразу начнется крикет, хотя нет, время года неподходящее. Ну, танцы для
детей, наверное. Или маскарад с призом за лучший костюм...
Миссис Оливер взволнованно прервала меня:
– Конечно! Как раз то, что надо! Мяч для крикета! В окно
видно, как мяч взмывает в воздух, это отвлекает моего героя, он теряет ход
мысли и ни словом не упоминает о какаду. Как хорошо, что вы пришли, Марк. Вы –
замечательный!
– Я не совсем понимаю...
– Может быть, зато я понимаю, – сказала миссис Оливер. – Все
запутано, и мне некогда объяснять. Очень приятно было повидаться, а теперь
быстренько уходите. Немедленно.
– Ухожу. Насчет праздника решили?
– Подумаю. Не беспокойте меня пока что. Куда я, черт возьми,
дела очки? Опять запропастились!
Глава 2
1
Миссис Джерати, экономка в доме католического священника, по
своему обычаю, резко распахнула входную дверь. Она словно не просто открывала
на звонок, а думала про себя со злорадным торжеством: «На сей раз, голубчик, ты
мне попался!»
– Ну, чего тебе нужно? – грозно спросила она.
На крыльце стоял мальчик – обыкновенный мальчишка, каких
много. Невзрачный, неприметный. Он громко сопел, видно, из-за насморка.
– Священник тут живет?
– Тебе нужен отец Горман?
– Меня за ним послали, – отвечал паренек.
– А кому это он понадобился и зачем?
– В доме двадцать три. На Бенталл-стрит. Там женщина
помирает. Вот меня миссис Коппинз и послала. За католическим священником.
Другие не годятся.
Миссис Джерати успокоила его на этот счет, велела мальчишке
подождать и удалилась; через несколько минут появился высокий пожилой священник
с небольшим кожаным саквояжем в руке.
– Я отец Горман, – сказал он. – Бенталл-стрит? Это возле
сортировочной станции?
– Совсем рядом, рукой подать.
Они зашагали по улице.
– Ты говоришь, миссис Коппинз? Так ее зовут?
– Она – хозяйка дома. Комнаты сдает. А помирает жиличка.
Дэвис, что ли, зовут.
– Дэвис? Что-то не припомню.
– Да она из ваших будет. Католичка то есть.
Священник кивнул. Они быстро дошли до Бенталл-стрит. Мальчик
показал на унылый дом в ряду таких же высоких и унылых домов:
– Вот он.
– А ты не пойдешь со мной?
– Да я не здесь живу. Просто миссис Коппинз дала мне
шиллинг, чтоб я за вами сбегал.
– Понятно. Как тебя зовут?
– Майк Поттер.
– Спасибо, Майк.
– Пожалуйста, – ответил Майк и пошел прочь от дома,
насвистывая. Чья-то неминуемая смерть его не печалила.
Дверь дома номер двадцать три отворилась, и миссис Коппинз,
краснолицая толстуха, пригласила священника войти.
– Милости прошу, пожалуйста, – сказала она приветливо. –
Жиличка моя совсем плоха. Ее бы надо в больницу, я уж звонила, звонила, да
разве они когда приедут вовремя... У моей сестры муж ногу сломал, так шесть
часов ждал, пока приехали. Здравоохранение называется. Денежки берут, а когда
понадобится врач, то и днем с огнем не найдешь.
Она вела священника вверх по узким ступенькам.
– Что с ней?
– Да гриппом болеет. И вроде ей уж получше было. Рано вышла.
В общем, приходит она вчера вечером – краше в гроб кладут. Легла. Есть ничего
не стала. Доктора, говорит, не нужно. А нынче утром гляжу – ее лихорадка бьет.
На легкие перекинулось.
– Воспаление легких?
Миссис Коппинз кивнула. Она открыла дверь, пропустила отца
Гормана в комнату, объявила бодрым, веселым голосом: «Вот к вам и священник
пришел. Теперь все будет хорошо» – и удалилась.
Отец Горман подошел к больной. В комнате, обставленной
старомодной мебелью, было чисто прибрано. Женщина в кровати возле окна с трудом
повернула голову. Священник увидел с первого взгляда, что она тяжело больна.
– Вы пришли... Времени осталось мало. – Она говорила с
трудом, задыхаясь. – Злодейство... Такое злодейство... Мне нужно... нужно... Я
не могу так умереть... Исповедаться в моем... тяжком грехе...
Полузакрытые глаза блуждали. С губ срывались какие-то еле
слышные слова.
Отец Горман подошел совсем близко. Он заговорил так, как ему
приходилось говорить часто – очень часто. Слова ободрения и утешения, слова его
призвания и веры. Мир и покой снизошли в комнату. Тяжкая мука исчезла из глаз
умирающей, женщина продолжала:
– Положить конец... Остановить их... Обещайте...
Священник сказал успокаивающе:
