Опустив бутылку с джином, Флинн тяжело выдохнул через рот.
— Просто как мед, — отдышавшись, сказал он.
— Давай-ка посмотрим, что с ногой. — Себастьян наклонился над голым, измазанным грязью Флинном. — Боже мой, на кого же ты похож! Мохаммед, принеси таз с водой и постарайся найти какую-нибудь чистую тряпку.
10
С приближением вечера бриз несколько окреп, и в расширившихся рукавах дельты поднялось легкое волнение. После полудня маленькому дау все время приходилось бороться с приливом, сейчас же отлив сопутствовал ему, подталкивая в направлении океана.
— Если все будет нормально, доберемся к устью до заката. — Себастьян сидел под ютовой надстройкой возле Флинна, как кукла, завернутого в одеяло. Флинн что-то буркнул в ответ. Он ослабел от боли и одурел от джина. — Если нет, придется на ночь куда-нибудь причалить. Плыть в темноте по протокам рискованно. — Не услышав от Флинна вразумительного ответа, Себастьян и сам замолчал.
Если не считать звука булькающей под носом судна воды и монотонного напева рулевого, дау погрузилось в ленивое молчание. Большая часть команды и носильщиков спали на палубе, двое тихо возились на открытом камбузе с ужином.
Тяжелые болотные миазмы смешивались с трюмной вонью и запахом слоновой кости из отсеков. Эта смесь оказывала какое-то наркотическое воздействие на Себастьяна, усиливая его усталость. Уронив голову на грудь, а ружье на колени, он уснул.
Его разбудил галдеж членов команды и то, что Мохаммед настойчиво тряс его за плечо. Вскочив на ноги, он туманным взором оглядывался вокруг.
— Что такое? Что случилось, Мохаммед?
Вместо ответа Мохаммед прикрикнул на команду, чтобы те замолчали, и вновь повернулся к Себастьяну.
— Прислушайся, господин.
Стряхнув с себя остатки сна, Себастьян слегка наклонил голову.
— Ничего не… — Он замолчал с застывшим недоумением на лице.
В вечерней тишине чуть слышно раздавалось ритмичное пыхтение, словно где-то далеко-далеко шел поезд.
— Да, — по-прежнему несколько неуверенно сказал он. — Что это?
— Лодка «ту-ту» идет.
В ответ Себастьян уставился на старика в полном недоумении.
— Allemand. Немцы, — размахивая от волнения руками, ответил Мохаммед. — Они идут за нами. Погоня. Они нас догоняют. Они… — Схватив себя обеими руками за горло, он закатил глаза и высунул из уголка рта язык.
Компания Флинна в полном составе столпилась вокруг Себастьяна. После выразительной миниатюры Мохаммеда все испуганно хором разгалделись и воззрились на Себастьяна в ожидании его руководства. От неожиданности тот несколько стушевался и инстинктивно повернулся к Флинну, который лежал на спине и храпел с открытым ртом. Себастьян стремительно опустился возле него на колени.
— Флинн! Флинн! — Тот открыл глаза, но его взгляд был устремлен куда-то мимо Себастьяна. — Немцы догоняют!
— Кэмпбеллы
[14]
, вперед! Ура! Ура! — забормотал Флинн, но тут же вновь закрыл глаза. От жара его обычно красное лицо стало пунцовым.
— Что же мне делать? — в отчаянии взмолился Себастьян.
— Выпей! — посоветовал Флинн. — И не раздумывай. Возьми и выпей! — Он говорил не совсем внятно, с закрытыми глазами.
— Флинн, прошу тебя, скажи, пожалуйста.
— Сказать? — в бреду пробормотал Флинн. — Конечно! Ты слышал про верблюда и миссионера?
Себастьян вскочил на ноги и стал судорожно озираться вокруг. Солнце было уже низко — до заката оставалось около двух часов. «Если бы удалось продержаться это время».
— Мохаммед, давай охотников на корму, — скомандовал он, и Мохаммед, услышав появившуюся в его голосе твердость, тут же передал команду охотникам.
Собрав оружие, десяток охотников поспешили на корму. Себастьян последовал за ними, тревожно вглядываясь в даль. Протока позади них, которая просматривалась на расстояние около двух тысяч ярдов до излучины, была пуста, но он уже не сомневался, что шум паровой машины становится все громче.
— Распредели их по всей ширине, — приказал он Мохаммеду. Его голова напряженно работала, что было для Себастьяна нелегкой задачей. Упрямый как мул мозг отказывался думать, как только его начинали сильно перегружать. Себастьян наморщил высокий академический лоб, медленно рожая очередную идею. — Баррикада! — воскликнул он. Тонкие доски фальшборта не смогут обеспечить достаточную защиту от мощных «маузеров». — Мохаммед, пусть остальные несут то, что смогут, и складывают здесь для защиты рулевых и стрелков. Тащите все — бочки для воды, мешки с кокосами, старые рыбацкие сети.
Пока его приказы спешно выполнялись, Себастьян сосредоточенно пытался расшевелить свою внутричерепную массу, мысленно сравнивая ее с куском сырого теста. Он попытался сравнить скорость дау и современного парового катера. Вероятно, они двигались раза в два медленнее своих преследователей. Для него не стало большим откровением, что даже при таком ветре парус едва ли может тягаться с винтовым судном.
Слово «винт» в сочетании с тем, что в этот самый момент ему пришлось посторониться, чтобы четверо туземцев протащили мимо него неприглядный тюк из старых рыбацких сетей, способствовало рождению у него в голове очередной идеи.
Идея была просто блестящей, и он отчаянно ухватился за нее, чтобы она никуда не ускользнула.
— Мохаммед… — От волнения Себастьян даже стал заикаться. — Мохаммед, эти сети… — Он вновь посмотрел назад на широкую, пока еще пустую протоку. Затем посмотрел вперед и увидел приближающийся к ним поворот, кормчий уже начал отдавать соответствующие команды, чтобы повернуть дау. — Я хочу протянуть эти сети через рукав.
Мохаммед в ужасе уставился на него, от недоумения его морщинистое лицо сморщилось еще сильнее.
— Срежьте пробковые поплавки. Оставьте только каждый четвертый. — От возбуждения, схватив охотника за плечи, Себастьян даже встряхнул его. — Я хочу, чтобы сеть провисла и они не заметили ее раньше времени.
Они уже были почти у самого поворота, и Себастьян указал вперед.
— Растянем ее сразу за поворотом.
— Зачем, господин? — чуть ли не с мольбой в голосе воскликнул Мохаммед. — Нам надо спасаться. Они уже близко.
— Винт! — заорал на него в ответ Себастьян, выразительно показывая руками вращательное движение. — Хочу, чтобы лопасти запутались в сетях.
Мгновение спустя Мохаммед расплылся в улыбке, обнажая беззубые десны.
Пока они в яростной спешке трудились над сетью, отдаленный шум двигателя выше по течению становился все громче и отчетливее.
