Живот скрутило от страха. Он был шпионом. Одно неосторожное слово его напарников, и комиссар Фляйшер велит принести веревку для повешения. Себастьян не забыл дерево с повешенными на берегу этой же самой реки, он вспомнил роившихся на распухших, болтавшихся языках мух. Воспоминания не способствовали возникновению здорового аппетита.
Притворяясь, что ест, он вместо этого следил за комиссаром Фляйшером. Впервые он мог вот так запросто наблюдать за ним. Грузное тело, облаченное в серую вельветовую форму, розово-распаренная физиономия с почти бесцветными, чуть золотистыми ресничками, пухлый капризный ротик и здоровенные веснушчатые ручищи — все это производило на Себастьяна отталкивающее впечатление. Он почувствовал, как страх затмевают вновь нахлынувшие эмоции, испытанные им возле свежей могилки дочери на холмах Лалапанзи.
— Черные свиньи! — застегиваясь, заорал на суахили Герман Фляйшер. — Хорош! Вы только жрете и дрыхнете. Пора за работу. — Утиной походкой он поковылял по бревнам причала к сидевшим небольшим кружком грузчикам. От его первого удара с громким бряканьем покатился трехногий котелок, второй удар достался Себастьяну по спине, и тот упал вперед на колени.
— Rasch! — Фляйшер хотел было наградить пинком еще кого-то, но туземец увернулся, и все врассыпную бросились к катерам.
Себастьян поднялся. До этого его ударили подобным образом единственный раз в жизни, и Флинн О’Флинн хорошо усвоил: больше так не делать. Для Себастьяна не было ничего более унизительного, чем получить пинок ногой, к тому же еще и болезненный.
Отвернувшись, Герман Фляйшер отправился подстегивать остальных и не мог видеть, с какой ненавистью, напружинившись, словно леопард, Себастьян смотрел ему вслед. Казалось, еще доля секунды — и он Фляйшера разорвет. Он мог убить его еще до того, как в него выстрелил бы кто-нибудь из аскари, однако этого так и не произошло.
Чья-то рука легла ему на плечо — возле него стоял двоюродный брат Мохаммеда.
— Успокойся! Это пройдет. Иначе нас тоже убьют, — едва слышно сказал он.
И когда Фляйшер вновь повернулся, они вдвоем уже шли к катеру.
На протяжении всего пути вниз по реке Себастьян сидел, сгрудившись с остальными. Так же, как и они, он, прячась от солнца, с головой прикрылся накидкой, только в отличие от остальных не спал. Прикрыв глаза, он наблюдал за Германом Фляйшером, и от ненависти в его голове роились безобразные мысли.
Даже несмотря на течение, плавание на тяжело груженном катере заняло четыре часа, и когда они, миновав последнюю излучину, направились к мангровым лесам, настал полдень.
Себастьян посмотрел, как Герман Фляйшер, проглотив кусок колбасы, тщательно упаковал остатки в свою сумку, затем, поднявшись, сказал что-то рулевому, и оба стали вглядываться вперед.
— Приехали, — сказал брат Мохаммеда, высунув голову из-под накидки. Кучка грузчиков, просыпаясь, зашевелилась, и Себастьян поднялся вместе со всеми.
Уже зная, куда смотреть, он увидел мрачные очертания скрывавшегося под камуфляжем «Блюхера». Снизу он казался гигантским, как гора, и у Себастьяна по спине пробежал холодок от воспоминаний о том, как ему уже довелось видеть крейсер примерно под таким же углом, идущим на них на таран, точно острый топор. Однако сейчас он сильно кренился на один бок.
— Корабль-то на боку.
— Да, — подтвердил брат Мохаммеда. — Немец приказал. Внутри пришлось все переносить, чтобы наклонить его.
— Зачем?
Пожав плечами, африканец повел подбородком в сторону судна.
— Они подняли из воды дно — посмотри, как они огнем заделывают его продырявленную шкуру.
Крохотные, словно жуки, на обнаженном днище корабля копошились люди, даже в лучах полуденного солнца сварка ярко вспыхивала и искрилась голубовато-белым пламенем. Листы новой обшивки выделялись матово-коричневым цветом оксида цинка на фоне изначально серой окраски боевого корабля.
По мере приближения Себастьян внимательно изучал, что там делается. Он понял, что работа близилась к завершению — сварщики заделывали последние швы обновленной обшивки. Кое-где маляры уже покрывали красный сурик уставной матово-серой краской.
Оспины, остававшиеся в палубных надстройках от осколков снарядов, были уже заделаны, и висевшие в шатких люльках люди мерно водили кистями.
Весь «Блюхер» был охвачен кипучей деятельностью. Повсюду сновали люди, занятые различной работой, а по палубам то и дело мелькала белая форма офицеров.
— Они уже все дыры на днище заделали? — спросил Себастьян.
— Все, — ответил брат Мохаммеда. — Смотри, как выплескивается вода из его чрева. — Он вновь повел в сторону судна подбородком. Неустанно работавшие насосы «Блюхера» выкачивали из трюмов потоки бурой воды.
— Из него идет дым! — воскликнул Себастьян, впервые заметив слабое жаркое марево над трубами.
— Да. Внутри его они разожгли огонь в железных ящиках. Там работает мой брат Уалака. Он помогает поддерживать огонь. Поначалу огонь был маленький, но с каждым днем он становится все больше.
Себастьян машинально кивнул — ему было известно, что холодные печи следовало разогревать постепенно, чтобы не потрескалась огнеупорная глина.
Катер подплыл к крейсеру и ткнулся носом в высокий, как скала, борт.
— Пойдем, — сказал брат Мохаммеда. — Поднимемся на корабль и будем работать с теми, кто носит дрова внутрь. Там еще кое-что увидишь.
Себастьяна вновь охватил страх. В самое логово врага ему подниматься не хотелось. Однако его проводник уже карабкался по свисавшему с борта «Блюхера» трапу.
Поправив «шапочку» и накидку, Себастьян глубоко вздохнул и последовал за ним.
72
— Иногда вот так и происходит. Поначалу — ужас: все через пень-колоду. А потом вдруг все выправляется и — дело сделано. — Стоя под навесом на баке, старший инженер Лохткампер чувствовал удовлетворение от проделанной работы, окидывая взглядом судно. — Всего пару недель назад казалось, что мы проковыряемся здесь до конца войны, а теперь…
— Вы отлично справились, — сдержанно заметил фон Кляйне. — И вновь оправдали мое доверие. Однако я приготовил вам новое испытание.
— И какое же, капитан? — Хотя Лохткампер старался говорить непринужденно, в его глазах мелькнула настороженность.
— Я хочу немного изменить корабль внешне, чтобы он походил на британский тяжелый крейсер.
— Каким образом?
— Фальшивая труба позади радиорубки. Парусина на деревянном каркасе. Маскировка орудийной башни «Х», еще кое-что. Если мы ночью наткнемся на британское блокирующее соединение, это подарит нам несколько минут, которые могут решить исход сражения. — Фон Кляйне продолжил говорить уже на ходу: — Идемте, я покажу вам, о чем речь.
Стараясь идти в ногу с капитаном, Лохткампер сопровождал фон Кляйне в направлении кормы. Они выглядели совершенно негармоничной парой — инженер в мешковатом грязном комбинезоне, с непропорционально длинными ручищами переваливался возле капитана как дрессированная горилла. Фон Кляйне возвышался над ним в кипенно-белой отглаженной тропической форме. Он неторопливо шел, заложив руки за спину, чуть опустив на грудь золотистую бороду и несколько склонившись из-за крутого наклона палубы.
