Девушка разозлилась на саму себя и на Ника. Разозлилась за то, что вдруг пропало то замечательное настроение, — и не сдержалась.
— Вы прямо какой-то весь старомодный…
Выплеснув раздражение, Саманта исчезла с мостика.
Следующим вечером она осталась у себя в каюте, испытывая стыд за вырвавшиеся при прощании слова, за то, что столь обидно указала на разницу в годах, хотя и так понимала, что Ник все сам видит и не нуждается в лишних напоминаниях. Себе же и навредила — а потому не желала видеть его снова.
Стоя под душем, она сквозь тонкую перегородку отчетливо слышала грохот, с которым сбегал по трапу Тим Грэхем. Стало быть, Ник в очередной раз подменил третьего помощника.
— Черта с два. Ни шагу наверх, — твердо заявила она самой себе и принялась неторопливо расчесывать и сушить феном мокрые волосы, после чего распаренная, голышом залезла под одеяло.
Саманта почитала с полчаса — вестерн ей одолжил Красавчик Бейкер, — лишь крайним усилием воли заставляя себя сосредоточиться над текстом, потому как мысли упорно разбегались в стороны. Наконец она возмущенно фыркнула, отшвырнула одеяло и принялась одеваться.
Облегчение и радость, с которыми он встретил ее появление на мостике, были очевидны и слепому. Чего стоила одна его улыбка! Девушке вдруг стало очень приятно, что она решила прийти. Этим вечером она умело лавировала мимо всех подводных камней и ловушек.
Для начала она попросила его рассказать, как работает открытая форма Ллойда, и крайне внимательно следила за объяснениями.
— Получается, если они действительно примут во внимание все те опасности и сложности, что были вовлечены в спасательную операцию, — задумчиво произнесла Саманта, — вы сможете претендовать на кругленькую сумму.
— Я планирую истребовать с них двадцать процентов стоимости корпуса.
— А сколько стоит корпус «Золотого авантюриста»?
И Ник ей ответил. Девушка прокрутила в уме цифры.
— Это же шесть миллионов долларов… — наконец прошептала она, охваченная священным трепетом.
— Плюс-минус пару центов, — легко согласился он.
— Да ведь таких денег и во всем мире не наберется!
Саманта повернулась к нему спиной и теперь стояла, молча разглядывая лайнер.
— Дункан Александер с вами бы согласился, — мрачно пошутил Ник.
— Да, но… — Она тряхнула головой. — Кому вообще надо столько денег?
— Я буду просить шесть — но их мне не дадут. Скорее всего придется довольствоваться тремя или четырьмя.
— И все равно это слишком. Никто не сможет потратить такую сумму, даже если расстараться.
— Положим, деньги-то уже потрачены. Едва-едва хватит рассчитаться за кредиты, ввести в эксплуатацию мой второй буксир и оставить БСК «Океан» на плаву еще на несколько месяцев.
— У вас долгов на три-четыре миллиона долларов? — Она смотрела на него с неподдельным изумлением. — Я бы лично ни на секунду не смогла заснуть…
— Деньги существуют не для того, чтобы их тратили, — объяснил он. — Существует предел количеству еды, которую можно съесть, числу костюмов, которые можно надеть… Нет, деньги — это игра, самая серьезная и увлекательнейшая игра из всех.
Девушка слушала затаив дыхание. Во-первых, от счастья, что сегодняшний вечер выпал таким увлекательным и полным грандиозных планов, а во-вторых, что этими планами Ник с ней охотно делится.
— …Так вот, когда у меня появится второй буксир, то мы вернемся сюда и поймаем себе айсберг.
— Ну что за ерунда! — рассмеялась Саманта.
— Нет-нет, это вовсе не шутка. — Он замотал головой, в свою очередь, не в силах сдержать улыбку. — Возьмем на буксир большую ледовую гору. Возможно, уйдет неделя на набор нормальной скорости, но как только эту махину удастся стронуть с места, ей будет все нипочем. Отведем ее в «ревущие сороковые», ледовой стенкой как парусом — да-да! — поймаем попутный ветер и, подобно старинным шерстяным клиперам, двинем на восток, к Австралии.
Ник подошел к штурманскому столу, достал из ящика карту Индийского океана и пальцем поманил к себе Саманту.
— Так вы всерьез… — Она перестала веселиться и вновь взглянула на него пытливо и внимательно. — Вы в самом-самом деле не шутите?
По-прежнему улыбаясь, шкипер кивнул и пальцем показал на карте предполагаемый маршрут.
— Затем мы повернем к норду, войдем в Западноавстралийское течение и позволим ему подхватить нас гигантской дугой, после чего окажемся в зоне действия восточных муссонов и северного экваториального течения.
Ник принялся описывать и этот участок, хотя девушку в первую очередь интересовало его лицо. Они стояли очень близко друг к другу, однако до сих пор не позволили себе физического контакта, и Саманту возбуждал звук его голоса, действовавший не слабее его прикосновений.
— Подхваченные этим течением, мы пересечем Индийский океан до восточного побережья Африки, окажемся там как раз вовремя для «пересадки» на юго-западный муссон — и додрейфуем до Персидского залива. — Он выпрямился и улыбнулся вновь. — Сто миллиардов тонн питьевой воды, доставленной в виде айсберга прямиком в самый засушливый и богатый уголок земного шара.
— Да, но… — девушка помотала головой, — он же растает!
— А мы с вертолета разбрызгаем по нему светоотражающее полиуретановое покрытие, чтобы ослабить действие солнца, да и сидеть в воде он будет не просто так, а в специальном неглубоком доке, как бы сам себе холодильник. Понятное дело, когда-нибудь он действительно растает, но на это уйдет не меньше пары лет, а к тому времени мы поймаем себе еще один айсберг и приведем его на место, заарканив, как дикого жеребца.
— Как же вы с ним справитесь? — продолжала сомневаться девушка. — Ведь он слишком огромный.
— Мои буксиры сообща разовьют сорок четыре тысячи лошадиных сил. Если захотим, то и Эверест сможем сдвинуть с места.
— Да, но внутри Персидского залива что станете делать?
— Разрежем его на куски лазерной пушкой, а отдельные глыбы будем подавать в таятельный бассейн с помощью портального крана.
Саманта задумалась.
— Пожалуй, может сработать, — наконец признала она.
— Ну конечно, — улыбнулся Ник. — Я уже продал эту идею саудовцам. Сейчас там вовсю ведется строительство дока и таятельных бассейнов. Мы будем давать им воду по цене одной сотой доли тех затрат, которые идут на опреснение морской воды в атомных испарителях, причем без какого-либо риска радиоактивного загрязнения.
Девушка была заворожена масштабом его планов, а Ник разделял ее взгляды на экологию. Они стояли и увлеченно беседовали, не замечая, как один за другим проходят долгие вахтенные часы, но становились при этом ближе друг к другу лишь в духовном смысле.
И пусть каждый из них ценил эти совместно проведенные часы, никто так и не решился переступить тонкую границу между тесной дружбой и интимностью. Саманта инстинктивно понимала, что Ник сознательно сдерживает себя, что он из тех мужчин, которые проанализировали свою жизнь и теперь строят ее по собственным правилам. Девушка предположила, что реагировать он будет лишь на глубокие чувства, а мимолетная физическая близость ему не интересна; она знала о том хаосе, в который не столь давно была ввергнута его личная жизнь, и что сейчас он сам себя вытягивал из этого болота. Ник опасался новой душевной боли. «Еще есть время, — сказала она самой себе, — масса времени», — но «Колдун» неуклонно шел курсом норд-ост-тень-норд, таща за собой покалеченный лайнер в «ревущие сороковые». На сей раз ветра печально знаменитых широт пожалели буксир, и судно устойчиво развивало те шесть узлов, на которые рассчитывал Ник.
