Они прошли вдоль цепочки и отдали приказ каждому солдату в отдельности.
— Ты пойдешь с лейтенантом Хендри.
— Ты пойдешь со мной.
Двух англоговорящих капралов распределили к Уолли. Затем, потратив десять минут на раздачу гранат, снова построились цепочкой и двинулись вниз по склону.
— Здесь разделяемся, Хендри, — шепнул Брюс. — Не хватайтесь за ружья раньше времени — подождите наших гранат.
— Ладно-ладно, знаю.
— Удачи! — сказал Брюс.
— Дуло тебе в задницу, капитан Керри, — отозвался Уолли и двинулся вперед.
— Пошли, Раффи.
Брюс повел своих людей с насыпи к болоту. Почти сразу ил и грязь поднялись до колен, а потом до пояса и по грудь, сопровождая каждый шаг тихим чмоканьем и изрыгая зловонные болотные газы. Комары вились у лица таким плотным облаком, что попадали в глаза и рот — приходилось их выплевывать. Пот стекал из-под шлема и скапливался на бровях. Ноги запутывались в густых зарослях осоки.
Продвижение вперед давалось с огромным трудом. На целых пятнадцать минут поселок скрылся за высокой стеной осоки, и пришлось ориентироваться на зарево пожара и отдельные снопы искр.
За час они прошли всего полпути. Керри остановил бойцов передохнуть — по пояс в болотной жиже. Руки затекли и болели от необходимости все время нести винтовку над головой.
— Сигаретку бы сейчас, босс, — буркнул Раффи.
— Мне бы тоже, — отозвался Брюс, вытирая лицо о рукав. Комариные укусы на лбу и вокруг глаз жгли огнем. — Вот как приходится зарабатывать на жизнь, — прошептал он.
— Если останетесь живы, будете счастливчиком, — ответил Раффи. — Чую, сегодня многие не доживут до рассвета.
Впрочем, физические неудобства вытеснили страх смерти. Брюс уже почти забыл, что их ждет бой. Сейчас его гораздо больше беспокоило, что пиявки, забравшиеся под брюки и впившиеся в лодыжки, доберутся до паха. «Какая же полезная вещь — ширинка на молнии», — решил он.
— Давайте отсюда выбираться, — прошептал он. — Раффи, скажи своим парням, чтобы не шумели.
Он двинулся к берегу, и грязь сразу опустилась на уровень колен. Прибавилось шума: с каждым шагом разрывалась поверхность болота, а стебли осоки с шуршанием хлестали по ногам.
До дамбы они добрались ближе к двум часам ночи. Брюс оставил отряд в прибрежных зарослях, а сам, держась в тени бетонного моста и согнувшись почти вдвое, прокрался на берег на краю поселка. Часовых там не было; только звуки пожаров нарушали тишину и пьяное оцепенение, в которое погрузился городок. Вернувшись, Брюс повел отряд дальше.
Он по двое расставил бойцов вдоль окраин городка. За эту долгую кампанию он уже понял, что нельзя отпускать солдат по одному: ничто так не лишает их мужества, как необходимость действовать в одиночку, особенно по ночам, когда полно привидений.
Каждой паре он дал четкие инструкции:
— Как только услышите гранаты, стреляйте в каждого, кто появится в окнах или на улице. Когда улица опустеет, двигайтесь вон к тому зданию. Швыряйте гранаты в каждый дом, но смотрите не попадите в людей лейтенанта Хендри — они пойдут с противоположной стороны. Понятно?
— Понятно.
— Стреляйте осторожно и тщательно цельтесь — а не как тогда на мосту. И Боже вас упаси попасть в цистерну с бензином. Она нам нужна, чтобы вернуться домой.
Светящиеся стрелки на часах Брюса показывали три часа. Восемь часов назад отряд оставил поезд, а последний раз Керри спал двадцать два часа назад. Усталости не чувствовалось, хотя все тело болело, а под веки словно песка насыпали. Мозг работал ясно и четко.
Брюс залег рядом с Раффи в низком кустарнике на окраине Порт-Реприва. Ночной бриз гнал на них дым из горящего города.
«Усталости нет. Мне предстоит еще одно свидание со страхом. Наверное, у страха женское лицо, — подумал он. — Нет, десятки тысяч женских лиц и голосов. Она женщина, а я мужчина, и я должен опять и опять к ней возвращаться. Только на этот раз встречи не избежать… Но на этот раз я не ищу ее… Я знаю, что она — это зло. Я знаю, что, овладев ею, буду повержен. И я скажу: «Это последний раз, больше никогда». И все равно возвращусь к ней, ненавидя и страшась ее, но так нуждаясь в ней.
Я искал ее в ущелье Дютуа. И она была там, одетая в каменную одежду, ниспадающую вниз по скалистому склону. Она кричала голосом ветра в незащищенное лицо. Тогда ее голос был мягким и звенящим, как прохладный лед айсберга, шепчущим, как выпущенный из рук нейлоновый канат, и скрежещущим, как выскользнувшие из-под пальцев камни.
Я следовал за ней по берегам Саби и Луангвы, и она ждала меня, раненная, в шкуре буйвола, а изо рта у нее капала кровь. От нее кисло пахло моим потом, а на вкус она напоминала гнилые помидоры, застрявшие у меня в горле.
Я рыскал на глубине за рифом с аквалангом, хрипло вторящим моему дыханию. И она была там с двумя рядам белых зубов в полукруглой пасти и с высоким плавником на спине. На этот раз она была одета в шагрень, в ее вкусе чувствовалась соль океана с привкусом смертельной угрозы.
Я летел к ней по шоссе, вдавив газ в пол, и она встретила меня, обняв за плечи холодной рукой. Ее голос отозвался визгом тормозов по асфальту и ревом мотора.
Вместе с рулевым Колином Батлером (человеком, который смотрел на нее не как на любовницу, а как на младшую сестренку — с терпеливым презрением) я нашел ее в небольшой лодке. Она была одета в зеленые брызги и ожерелье из кремней. Ее голос слышался в реве воды, разбивающейся о камни.
Мы встретились в темноте на мосту, и ее глаза блестели, как штыки…
Все это было не по моей воле, а сегодня я сам пойду ей навстречу. Я ненавижу ее, но она женщина, а я мужчина».
Брюс поднял руку и посмотрел на часы:
— Без четверти четыре, Раффи. Надо пойти посмотреть.
— Хорошая мысль, босс. — Раффи блеснул в темноте белыми зубами.
— Тебе страшно, Раффи? — спросил Брюс. Его сердце отбивало ритм, как военный барабан, во рту пересохло.
— Босс, есть вопросы, которые мужчинам не задают. — Раффи медленно поднялся. — Пойдемте.
Вдвоем они быстро двинулись по улице, прижимаясь к изгородям и стенам, стараясь держаться в темноте. Глаза обегали все вокруг, дыхание было быстрым и поверхностным, нервы натянуты до предела. Наконец они добрались до гостиницы.
В окнах не было света. Казалось, что внутри никого, однако Брюс разглядел разбросанные по террасе тела — бандиты спали.
— Сколько их там, Раффи?
— Не пойму… Человек десять, может, пятнадцать, — прошептал Раффи в ответ. — Остальные внутри.
— А где же женщины? Осторожнее, чтобы в них не попасть.
— Они уже давно мертвы, поверьте мне.
— Ладно, зайдем с другой стороны.
