Я расхохотался.
– Скажите, это правда, что вы не умеете плавать?
– Немного могу продержаться. Пожалуй, взмаха три руками
сделаю.
– В таком случае разве ваш поступок не был ужасным риском?
Вы ведь могли утонуть!
– Наверное, мог... Однако послушайте, Норрис, ведь не
бывает, чтобы и овцы целы, и волки сыты. Просто невозможно совершить что-нибудь
героическое, если вы не готовы в той или иной степени рискнуть. К тому же там
было много народу. Конечно, никому из них не хотелось лезть в воду, но все-таки
кто-нибудь что-нибудь бы да предпринял. Если не ради меня, то ради ребенка... И
там были лодки. Парень, который бросился в воду после меня, поддерживал
девочку, а рыбак подплыл на лодке еще до того, как я стал тонуть. В любом
случае искусственное дыхание возвращает к жизни, даже если изрядно нахлебаешься
воды.
Лицо Гэбриэла опять осветилось необычной, свойственной
только ему улыбкой.
– Все это дьявольски глупо, верно? – хмыкнул он. – Я хочу
сказать, люди дьявольски глупы. На мою долю выпадет больше славы за то, что я
бросился в воду, не умея плавать, чем если бы я умел плавать и сделал все, как
полагается настоящему спасателю. Сейчас многие говорят, до чего это было смело!
Если бы у них было хоть немного смысла, они бы сказали, что это просто-напросто
чертовски глупо! Ну а парню, который бросился в воду вслед за мной и на самом
деле спас и ребенка и меня, ему не достанется и вполовину столько славы, как
мне. Ведь он первоклассный пловец! Испортил бедняга свой костюм... Мое
барахтанье в воде ему только мешало и уж конечно ничуть не помогало тонущему
ребенку. А ведь никому в голову не придет взглянуть на все с этой стороны!
Разве что такому человеку, как ваша невестка. Но таких немного. Это и хорошо!
Кому хочется, чтобы в выборах участвовали люди, которые могут думать и вообще
шевелят мозгами.
– И вы не испытывали ни страха, ни колебаний, перед тем как
прыгнуть в воду? И под ложечкой не сосало?
– На это у меня просто не было времени. Я прямо-таки ликовал
от блаженства, что такой случай представился. Мне его, как говорится,
преподнесли на тарелочке!
– Я не уверен, что понимаю, почему вы считаете, что такой...
такой спектакль был необходим.
Выражение лица Гэбриэла изменилось. Оно стало жестким и
решительным.
– Неужели вы не понимаете, что у меня есть только .одно
преимущество, Только одно ценное качество? Внешность у меня такая, что и
говорить не стоит. Я не первоклассный оратор. У меня нет никакой поддержки, и
за мной никто не стоит. Никаких связей... никакого влияния! Денег у меня тоже
нет. У меня есть только один талант, данный мне от природы, – мужество. Гэбриэл
доверительно положил руку на мое колено. – Не будь у меня Креста Виктории,
думаете, меня сделали бы здешним кандидатом от консерваторов?
– Но, дорогой мой, вам что, – мало Креста?
– Вы не понимаете их психологии, Норрис. Глупейший трюк
вроде сегодняшнего имеет куда больший эффект, чем Крест Виктории, заработанный
где-то в Южной Италии. Италия далеко. Люди не видели, как мне достался этот
орден... а мне, к сожалению, нельзя самому об этом рассказывать. Я бы мог так
рассказать, что заставил бы их увидеть, как это было, я бы увлек их за собой, и
к концу моего рассказа они бы сами завоевали этот орден! Однако условности,
существующие в этой стране, не позволяют так поступить. Нет! Я должен выглядеть
скромным и бормотать, что все это пустяки... любой парень мог бы сделать то,
что сделал я. Только это чепуха! Такое смогли бы очень немногие. Полдюжины на
весь полк – не больше! Понимаете, необходим спокойный расчет, рассудительность,
никакой спешки. К тому же нужно все делать с душой.
Гэбриэл помолчал минуту-другую.
– Я ведь и рассчитывал получить Крест Виктории, когда пошел
в армию, сказал он наконец.
– Но, дорогой Гэбриэл!..
Он повернул ко мне некрасивое подвижное лицо с сияющими
глазами.
– Вы правы, это нельзя знать наверняка. Нужна удача... Но я
твердо решил попытать счастья – я понял, что это и есть мой шанс. Храбрость
такая штука, которая меньше всего нужна в повседневной жизни. Необходимость в
ней возникает редко, и вряд ли вы с ее помощью чего-нибудь добьетесь. Другое
дело война! На войне храбрость занимает подобающее ей место. Я не пытаюсь
приукрашивать – тут все дело в нервах... в каких-то там железах... или еще в
чем-то таком. В общем все сводится к тому, что просто не боишься смерти, и
баста! Понимаете, какое это огромное преимущество перед другими людьми?!
Конечно, я не мог быть уверен, что мне подвернется случай...
Можно быть храбрым сколько угодно, да так и пройти всю войну
без единой медали. Или выбрать для своего безрассудства неподходящий момент, и
тебя разорвет на мелкие куски, и никто и спасибо не скажет.
– Ведь Крестом Виктории большинство награждено посмертно, –
заметил я как бы про себя.
– О да! Я знаю. Сам удивляюсь, что не попал в этот список.
Как вспомню пули, свистевшие над головой, даже не верится, что остался жив. В
меня попало четыре пули, но ни одна не задела серьезно. Странно, правда? Я
никогда не забуду адскую боль, когда я полз со сломанной ногой... кровь
хлестала из плеча... Я тащил старину Джеймса Спайдера, а он был тяжеленный и
ругался не переставая.
Гэбриэл задумался. Потом встал и со словами: «Да-а,
счастливые денечки», – наполнил свой бокал.
– Я вам крайне признателен, – сказал я, – за то, что вы
развенчали общепринятое мнение, будто храбрецам свойственна скромность.
– Так ведь это черт знает что! – воскликнул Гэбриэл. –
Подумать только! Если вы городской магнат и заключили выгодную сделку, можете
хвастать сколько вашей душе угодно, это только прибавит вам веса в обществе...
Можете громогласно заявить, что нарисовали замечательную картину. А уж что
касается гольфа! Если вам удалось с первого удара загнать мяч в лунку – про это
узнают решительно все!
А вот герой войны... – Гэбриэл покачал головой. – Тут уж
кто-то другой должен раструбить про ваши подвиги. Карслейк для этого совсем не
годится. Его прямо-таки гложет комплекс, свойственный тори: все приуменьшать. И
вообще, вместо того чтобы расхваливать своего кандидата, они только и знают,
что нападают на соперников. – Гэбриэл снова помолчал. – Я попросил своего
бывшего командира приехать сюда и выступить на следующей неделе.
Он мог бы хоть немного рассказать, какой я на самом деле
замечательный парень... Но я, конечно, не могу сам попросить его об этом.
Неловко, черт побери!
– Ну, если учесть все это да еще и сегодняшнее небольшое
происшествие в придачу, дела у вас не так плохи, – заметил я.
– Не стоит недооценивать сегодняшнее происшествие, –
возразил Гэбриэл. – Вот увидите, все опять заговорят о моем ордене. Дай Бог
здоровья этой девчушке!
