– Мы с Изабеллой были друзьями. Вам это не понять.
– Я не говорю, старина, что вы к ней приставали.
Это, так сказать, не ваше амплуа. Родство душ! Духовный
порыв! И все такое. Ну что ж, ей будет приятно повидать старого друга.
– Не знаю, – задумчиво сказал я. – Вы в самом деле считаете,
что она хотела бы меня видеть?
Гэбриэл зло посмотрел на меня. Тон его изменился.
– Какого дьявола? С чего бы это она не захотела вас видеть?
– Я вас спрашиваю.
– Я хотел бы, чтобы она с вами увиделась.
Его слова вызвали во мне раздражение.
– В этом вопросе следовало бы руководствоваться ее желанием.
Гэбриэл неожиданно снова расплылся в улыбке.
– Она, конечно, захочет повидаться с вами, старина!
Я просто вас дразнил. Я дам адрес. Приходите в любое время.
Она обычно дома.
– Чем вы теперь занимаетесь? – спросил я.
Гэбриэл подмигнул и, прищурившись, склонил голову набок.
– Секретная работа, старина. Крайне секретная! Хотя
оплачивается слабовато. Как член парламента я получал бы тысячу фунтов в год. Я
же вам говорил, что в случае победы лейбористов буду получать больше. Я часто
напоминаю Изабелле, чего я лишился из-за нее.
Как я ненавидел этого язвительного дьявола! Как я хотел... Я
хотел многого, однако все это было для меня физически невозможно. Я снова
сдержался и взял грязный клочок бумаги с нацарапанным на нем адресом, который
Гэбриэл протянул мне через стол.
В ту ночь я долго не мог заснуть. Меня одолевал страх за
Изабеллу. Я задавался вопросом, удастся ли мне уговорить ее оставить Гэбриэла.
Совершенно очевидно, что все для нее сложилось плохо.
Насколько плохо, стало понятно на следующий день.
Я пошел по адресу, который мне дал Гэбриэл. Это был
неприглядный дом на грязной улочке, в квартале со скверной репутацией. По улице
навстречу мне все время попадались подозрительного вида мужчины и вызывающе
накрашенные девицы. В дверях дома стояла необъятных размеров растрепанная
женщина. Я спросил по-немецки, где проживает английская леди. К счастью,
женщина поняла и направила меня на верхний этаж.
Я с трудом поднимался по лестнице. Костыли скользили. Грязь,
вонь. У меня упало сердце. Моя прекрасная гордая Изабелла! Дойти до такого!.. В
то же время мое решение окрепло.
Я вытащу ее отсюда и увезу в Англию. Тяжело дыша, я добрался
наконец до верхнего этажа и постучал в дверь.
Голос изнутри ответил что-то по-чешски. Голос Изабеллы. Я
открыл дверь и вошел.
Вряд ли я смогу передать то впечатление, которое произвела
на меня комната. Начать с того, что она была невероятно убогой. Сломанная
мебель, безвкусные занавески, неприглядного вида кровать с медными спинками.
Комната выглядела в одно и то же время чистой и грязной: стены замызганы,
потолки черные, к тому же чувствовался слабый противный запах клопов, но
кровать была застелена, пепельницы чистые, без окурков, ни пыли, ни мусора не
видно. Тем не менее это была жалкая и какая-то неприятная комната. Посередине
ее, поджав под себя ноги, сидела на стуле Изабелла и что-то вышивала на куске
шелка.
Она выглядела точно так же, как и в то время, когда уехала
из Сент-Лу. Платье на ней было, правда, поношенное, но хорошего кроя и фасона,
и она держалась в нем естественно и с достоинством. Так же мерцают прекрасные
волосы, подстриженные «под пажа». Лицо казалось красивым, спокойным и грустным.
Чувствовалось, что эта комната и Изабелла существуют отдельно друг от Друга, и
хотя Изабелла сидела на стуле посреди убогой комнаты, она с таким же успехом
могла находиться в пустыне или на палубе корабля. Это не ее дом – просто место,
где она почему-то теперь оказалась.
– Мгновение Изабелла удивленно смотрела на меня. Потом,
вскочив, подошла ко мне с радостным лицом и протянутыми руками. Значит, Гэбриэл
ничего не сказал ей о моем пребывании в Заграде. Интересно, почему?
Изабелла взволнованно взяла меня за руки и, подняв ко мне
лицо, поцеловала.
– Хью! Как чудесно!
Она не спросила, каким образом я оказался в Заграде, не обратила
внимания на то, что я на костылях, хотя последний раз видела меня распростертым
на кровати. Пришел друг, и она рада его видеть – вот все, что ее занимало!
В сущности, это была моя прежняя Изабелла.
Она нашла стул и поставила его рядом со своим.
– Чем же вы занимаетесь, Изабелла?
Ответ был типичным для нее. Она протянула мне свое
вышивание.
– Я начала его три недели назад. Вам нравится? – спросила
она озабоченно.
Я взял в руки вышивку. Это был кусок старого шелка,
нежно-серого цвета, слегка выгоревший и очень мягкий.
На нем Изабелла вышивала композицию из темно-красных роз,
лакфиолей и бледных розовато-лиловых левкоев.
Это была прекрасная работа, изящная и тонко выполненная.
– Прекрасно, Изабелла! Превосходно!
Я снова ощутил странную, сказочную атмосферу, которая всегда
окружала Изабеллу. Передо мной была плененная красавица, которая вышивала
шелком в башне людоеда.
– Очень красиво, Изабелла! – сказал я, возвращая вышивку. –
Но эта комната ужасна.
Изабелла посмотрела вокруг. Небрежно и даже чуть удивленно.
– Да, – согласилась она. – Пожалуй.
Ничего больше! Меня это озадачило. Впрочем, Изабелла всегда
меня озадачивала. Я смутно понимал, что окружающая обстановка почти не имеет
для нее значения.
Она об этом просто не думает. Все это значило для нее не
больше, чем обивка или отделка в железнодорожном вагоне имеет значение для
человека, отправляющегося в путешествие. Эта комната – всего лишь место, где ей
привелось жить в данный момент. Когда ее внимание привлекли к окружающей
обстановке, она согласилась, что место, действительно неприятное, но сам факт
ее не заинтересовал.
Значительно больше ее интересовало то, что она вышивает.
– Вчера вечером я виделся с Джоном Гэбриэлом, – сказал я.
– В самом деле? Где? Он мне ничего не говорил.
– От него я и узнал ваш адрес.
– Я очень рада, что вы пришли! Очень!
У меня потеплело на сердце от того, что мой приход доставил
ей удовольствие.
