Эрик испытывал смешанные чувства: отвращение перед смертью и смутное ощущение утраты. Он закрыл глаза и сосредоточился на последних словах Донатьена. Дядя упомянул о каком-то сокровище. Скорее всего, это был бред умирающего. Разве можно представить, чтобы респектабельный чиновник, заместитель начальника вокзала, закопал где-то сундук, полный драгоценностей и дублонов? Или дядя имел в виду что-то другое? Эрик подавил зевок и решил дождаться оглашения завещания.
Суббота, 26 октября
Когда нотариус закончил читать завещание, Эрик окончательно убедился в том, что богатые американские дядюшки — миф. Донатьен Вандель оставил все свое имущество сестре Бернадетте. Речь шла о квартире на улице Депар, включая мебель, белье, кухонную утварь и прочее. Что касается Эрика, то он стал обладателем коллекции миниатюрных железнодорожных составов, с любовью расставленных дядюшкой в стеклянном шкафу.
Лежа в своей комнате, Эрик погрузился в мрачные размышления. Его ждет нищета! Затем, развивая неясную мысль, посетившую его во время посещения нотариуса, он пришел к уверенности, что история с сокровищем, возможно, все же имеет какой-то смысл.
Юноша прокрался в дядюшкин кабинет: единственный уголок в квартире, обустроенный по вкусу Донатьена, — стены там покрывали афиши с изображением полуобнаженных танцовщиц.
Дядюшка часто приговаривал: «Лови удачу за хвост: не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня!». Эрику Перошону был по душе этот девиз. Он подошел к стеклянному шкафу, отодвинул в сторону миниатюрные поезда, резким движением оторвал покрывавшую полки материю и обнаружил под ней двенадцать тысячефранковых купюр. Да это целое состояние! Матери он про свою находку ничего не скажет. Однако то ли это сокровище, о котором говорил дядя? Видимо, все-таки нет, ведь Донатьен явно пытался сказать, что сокровище у него похитили. Мало того, просил племянника отомстить…
Эрик долго раздумывал, прежде чем у него созрел план действий.
Где — ему было известно. Когда — зависело только от него самого. А вот как — это уже совсем другой коленкор…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Понедельник, 28 октября
Жозеф стоял у прилавка и, забыв про кофе, задумчиво смотрел на хмурую дождливую улицу. Крупные капли дождя, похожие на слезы, струились по стеклу и стекали на тротуар.
«Сегодня к нам вряд ли зайдет хоть один покупатель, я мог бы спокойно отправиться спать…».
Одна из витрин книжной лавки «Эльзевир» была отдана на откуп детективным и приключенческим романам: тут были и «Комната преступления» Эжен Шавет, и «Обезглавленная» Фортюне Дю Буасгобея; и книги Пьера Заккона, и «Пять су Лавареда» Поля д’Ивуа,
[21]
изданный в прошлом году, а также несколько романов Роберта Льюиса Стивенсона и Артура Конан Дойля на английском языке. На самом видном месте красовались «Странное дело Анколи» и «Кубок Туле», произведения Жозефа Пиньо. Мужчина в потертом котелке и клетчатом костюме, не обращая внимания на ливень, с интересом изучал витрину. Жозефа это удивило: неужели его романы уже настолько популярны, что читатели готовы прийти за ними даже в непогоду. Он вышел на порог.
— Вижу, месье ценит книги.
Посетитель вздрогнул от неожиданности.
— Детективы — моя страсть, — признался он.
— Правда? Приятно встретить единомышленника! У вас есть любимые авторы?
— Я… эти я все прочитал, кроме вон тех двух, — пробормотал мужчина.
— Тех, что лежат на возвышении? Их написал я.
— Что вы говорите?! Какая честь для меня — побеседовать с живым писателем!
— Так заходите же в лавку, не то схватите инфлюэнцу!
Мужчина замялся, но все же вошел в помещение магазина, оставляя на полу мокрые следы.
— Шерлок Холмс был бы счастлив идти по вашему следу, если бы вы были преступником, — заметил Жозеф, поспешно вытирая пол, пока Эфросинья ничего не заметила. Сейчас он был в лавке один, но не стоило испытывать судьбу. Он подвел посетителя к стеллажам, посвященным детективным историям.
— Рекомендую. Если вам доставит удовольствие полистать…
Мужчина замялся и смущенно пробормотал:
— Я бы предпочел купить… ваши книги с автографом.
Жозеф покраснел от удовольствия.
— С удовольствием подпишу их для вас! Надо сказать, они имеют успех.
Он подбежал к письменному столу Кэндзи, погладив в порыве чувств бюст Мольера, стоявший на каминной полке, уселся в кресло и вынул из кармана на груди вечное перо.
— Как ваше имя?
— Симеон Дельма.
Жозеф расписался на форзаце.
— Не закрывайте сразу, пусть чернила высохнут. Итак, вы читали Стивенсона и Конан Дойля. Вы говорите по-английски?
— Да, я провел год в Кембридже. Сколько я вам должен?
— Три с половиной франка умножить на два, будет семь.
Симеон Дельма сунул руку в карман пиджака и высыпал на ладонь монеты. Их было всего четыре.
— Мне очень жаль, я не взял с собой наличные. Отложите для меня эти книги, я вернусь за ними в конце дня. В котором часу вы закрываетесь?
— В половине седьмого. Пожалуйста, возьмите их, я вам доверяю.
— Нет-нет, вдруг мне что-нибудь помешает прийти. До вечера, месье Пиньо, я постараюсь быть здесь около шести.
Симеон Дельма вежливо приподнял шляпу. Открывая дверь, он посторонился, чтобы пропустить Юрбена, который влетел в лавку со всех ног.
— Как вам не стыдно! — набросился на него Жозеф. — Вы чуть не сбили с ног этого господина! Вам надо на центральном рынке овощи грузить, а не книги продавать!
— Мсье Пиньо, месье Шодре просил передать, что он в ярости оттого, что ваши политические очерки неполные!
— Во-первых, они не мои, а Эжена де Мирекура.
[22]
А во-вторых, месье Шодре имел удовольствие пролистать книгу, а я сделал ему скидку! И вообще, это не повод, чтобы налетать на других клиентов. Впредь будьте осторожнее!
Юрбен, опустив голову, шмыгнул на свое место за прилавком и раскрыл книгу заказов.
Виктор любил проводить время в фотолаборатории, которую устроил в бывшей столовой на улице Фонтен. Перепланировку решила сделать Таша — они все равно обедали у нее. Таким образом, Виктор получил в свое распоряжение просторное помещение, где можно было удобно разместить аппаратуру. Из кухни сюда провели воду и оборудовали кран над керамической раковиной.
