– Назовите ваше полное, настоящее имя.
Ну, какое это имеет значение? Мартин вдруг понял, что предстоит долгий и нудный допрос. Ему не удастся отделаться несколькими фразами, мол, знаю то-то и то-то, потому что существует определенная процедура, бюрократическая канитель, от которой никуда не деться. И начнется невыносимо тоскливая тягомотина, скука, от которой скулы сводит.
И тогда Мартин придумал игру. За каждый свой ответ на очередной вопрос он должен наградить себя маленьким призом – еще чуточку приоткрыть демероловый краник. Вроде морковки для подопытного кролика.
Мартин назвал свое полное, настоящее имя.
Вот теперь кайф!
Боб ослабил узел галстука. Он потел в костюме, одолженном ему Эстеваном. До чего же жарко в этих прикидах! Вот почему он уже не помнит, когда в последний раз одевал костюм. Зря он спросил Эстевана про деньги! Нанимателям не нравятся требовательные работники. И теперь они вдвоем, в ночной тьме, посреди долбанной пустыни, трясутся по ухабам неизвестно куда. Все было точно так же, когда Мартин хотел прикокошить его. Боб представил себе, как внезапно откроет дверь машины и выпрыгнет прочь – примерно, как это делают в кино. Он покатится по земле, вскочит на ноги и легко побежит по каменистой почве. Ночь станет его помощницей, укрыв от погони своим черным покрывалом.
Боб посмотрел в окно, но там царил непроглядный мрак. Только свет фар выхватывал из темноты кусочек пробегающей мимо равнины – мелькали камни, осколки разбитых бутылок, кактусы, ограда из колючей проволоки. Боб посмотрел на Эстевана.
– Куда мы едем?
Эстеван улыбнулся ему.
– Страшно?
– Просто я знаю, что дорога в Палм-Спрингс совсем в другом месте.
Эстеван засмеялся.
– Скоро все поймешь, Роберто!
– Что, спросить нельзя?
Эстеван засмеялся еще громче.
– Спросить никогда не помешает! Тебя интересует, сколько я буду платить тебе? Мучо, Роберто, не волнуйся. А если тебе нужна цифра, то я бы сказал порядка двухсот тысяч долларов в год.
Боб не поверил своим ушам.
– Так много?
– У тебя будет возможность заработать гораздо больше, амиго мио!
Боб потерял дар речи. Он привык думать, что те тридцать пять кусков в год, которые ему платили в патологоанатомической лаборатории, и есть его жизненный предел.
Наконец Эстеван остановил машину и сразу вышел.
– Вале, Роберто!
Боб выбрался наружу и осмотрелся. Ночное небо в пустыне поражало обилием звезд. Позади высились черные очертания гор, только пара ярко-красных огоньков горела на верхушках радиотрансляционных вышек. На востоке небо тускло подсвечивалось снизу. Очевидно, там находился Палм-Спрингс.
Эстеван поднял крышку багажника, достал оттуда ящик с инструментами и открыл его на глазах у Боба. В нем лежали отвертки, гаечный ключ с трещоткой, кусачки, пассатижи. Эстеван убрал верхнюю секцию. На дне ящика лежала куча ветоши. Эстеван обеими руками поднял скомканную тряпку и протянул Бобу.
– Будь осторожен.
Боб взял неожиданно тяжелую тряпку. Он сразу догадался, что у него в руках пистолет. Большая, серьезная пушка.
– Зачем это?
Эстеван набивал обойму патронами. Он повернулся к Бобу и посмотрел на него.
– На всякий случай.
Боб поднес пистолет к свету фары и стал изучать механизм.
– Не надо смотреть. Привыкай обращаться с ним на ощупь!
Эстеван протянул Бобу снаряженную обойму и стал объяснять, как пользоваться пистолетом. Дело оказалось на удивление простым. Недаром постоянно слышишь в новостях, как ученики в школах открывают стрельбу из папиного оружия! С таким и мартышка справилась бы!
– Сделай выстрел!
– Куда?
– Неважно. Вон, в то дерево.
Боб всегда считал деревья Джошуа особенными. Ему не хотелось стрелять в одно из них.
– Нет. Лучше еще куда-нибудь.
– А почему не в дерево?
– Это же дерево Джошуа!
– Роберто, какая, черт, разница?
– Я просто не хочу стрелять в дерево Джошуа, вот и все!
Эстеван вздохнул и вытащил из багажники бутылку с моющей жидкостью для ветрового стекла. Потом отошел футов на двадцать и установил бутылку на торчащем из земли большом камне.
– Мехор?
– Да. Си. Спасибо!
Боб прицелился и нажал на спусковой крючок. Пистолет подпрыгнул у него в руке, как ошпаренный.
– Попал?
– Бутылка на месте.
Боб выстрелил еще раз, Потом третий. И все мимо. Эстеван посоветовал ему перед выстрелом расслабиться, выдохнуть, поймать цель и уж тогда спускать курок. Но и это не помогло.
– Наверно, с пистолетом что-то не так!
Эстеван молча забрал у него пистолет, повернулся лицом к бутылке с моющей жидкостью и с первого выстрела разбил ее вдребезги. В воздухе едва уловимо пахнуло аммиаком.
– Похоже, с пистолетом все так.
Эстеван вернул Бобу пистолет.
– Не расстраивайся, Роберто! В случае необходимости просто пали напропалую. Знай, дави на гашетку! Может, и попадешь, если повезет. По меньшей мере, наделаешь много шуму, глядишь, кто-то да испугается.
Посрамленный Боб уставился себе под ноги. Ему было ужасно стыдно.
– Я еще не уволен?
Эстеван улыбнулся.
– Кларо ке но, Роберто/Ты тот, кто мне нужен!
– Видимо, мне надо подучиться стрелять. Наверное, я поступлю на какие-нибудь курсы.
Эстеван опустил крышку багажника и сел в машину.
– Правильно мыслишь!
Мора никак не ожидала, что все будет так здорово. Сначала ей дали посмотреть на мертвеца, которого вытащили из огромной стальной морозилки, всего простреленного и окоченевшего. Теперь она участвовала в допросе советника главаря мексиканской мафии. Так, во всяком случае, он пытается себя представить. Парень немного не в себе. Мямлит что-то о банковских счетах и подставных корпорациях, тут же перескакивает на несущественные вопросы, вроде того, сколько надо выжать лаймового сока в «Маргариту» одного типа по имени Эстеван. Мора уже знала, что Эстеван – крестный отец мафиозной семьи. Дон ей рассказал. Затем парень начинает горько сетовать, что ему вечно достаются сплошь искусственные груди, а настоящие всегда забирает себе Эстеван. Мора ничего не поняла. Члены преступной организации вставляют себе имплантанты, что ли? Вряд ли. Наверное, это какой-то уголовный жаргон.
