– Дорогая моя, в те времена мир буквально кишел ведьмами, – отвечал профессор, тщательно вытирая усы белоснежной салфеткой. – Их описания можно найти даже у сатириков. Невозможно без содрогания читать «Сатирикон» Гая Петрония, где среди всего прочего повествуется о том, как некая сивилла врачевала одного мужчину от импотенции. Представьте себе, она хлестала его по причинным местам крапивой! Думается, после такой, с позволения сказать, терапии бедняга утратил какое бы то ни было сексуальное желание, даже если до того оное имело место. Во всяком случае, пока у пациента не зажили волдыри, ему было не до любовных утех.
– Какой ужас! – согласилась я.
– Однако среди ведьм были и прорицательницы, – продолжал профессор. – Мудрейшие женщины! Сивиллы предсказывали судьбу. Хотите, я расскажу вам свою любимую притчу про «Сивиллины книги»?
Я кивнула – отвлечься от событий последних дней мне не помешает. С удовольствием послушаю историю, только не про боль, проклятия и злой рок. Я наполнила бокалы, а профессор начал свой рассказ:
– Однажды римский император, а дело происходило на заре империи, узнал, что продаются «Сивиллины книги», и пожелал их купить. А кто бы не пожелал? Ведь в этих книгах, а их было всего двенадцать, содержались предсказания на всю историю Рима. И вот к сидящей у огня сивилле приходит император и спрашивает: сколько? Она говорит: «Сто талантов». Астрономическая, надо сказать, по тем временам сумма. За один талант тогда можно было купить корабль или скакуна. Император разгневался, и очень зря. С сивиллами шутки плохи. Самодержец стал торговаться, а прорицателница молча бросила в огонь ровно половину книг. Тогда император поинтересовался, сколько же стоят оставшиеся шесть, а она ответила: «Сто талантов». Глава империи возразил, что это нечестно, ведь книг осталось только шесть, – и в огонь полетела половина оставшихся. «Сколько стоят эти три?» – возопил высокопоставленный гость. «Сто талантов», – ответила сивилла. Императору показалось, что рука ее снова потянулась к книгам, он поспешил согласиться и купил три книги, хотя мог за эти же деньги приобрести все двенадцать.
– Весьма поучительная аллегория, особенно для бизнесмена, – усмехнулась я. – Непременно расскажу Джеймсу в субботу вечером.
– Джеймсу? Вашему бывшему мужу? Коринна, и как прикажете это понимать? Неужели это возобновление романтических отношений?
– Нет, ну что вы! Просто Джеймс хочет со мной о чем-то поговорить. Понятия не имею, о чем именно, но он платит за ужин. У Джеймса есть любящая супруга и она, насколько я поняла, ждет ребенка.
Профессор Монк налил себе вина и бросил на меня столь выразительный взгляд, что я поняла намек и поспешила его разуверить:
– Не смешите меня! Джеймс любит стройных худышек, а я такой никогда не была. Просто он что-то задумал. У него всегда полным-полно прожектов. А после ужина я встречаюсь с Дэниелом.
– Расскажите мне о нем, – попросил профессор. – Только сначала помогите старику добраться до кушетки. Никогда не думал, что римская мебель окажется столь удобной.
Я помогла ему расположиться на кушетке, пододвинула поближе столик с книгами и улеглась на кушетке напротив. Профессор прав – очень удобно, особенно если привыкнуть к напряжению в левой руке.
И тут я внезапно поняла, что рассказывать мне нечего. Я почти ничего не знала о Дэниеле. Перед мысленным взором возникла Лепидоптера Уайт, с укоризной грозящая мне пальцем, но усилием воли я прогнала не слишком приятное видение.
– Его дед всегда говорил, что вознаграждение за исполненную мицву – еще одна мицва, – изрекла я. – Дэниел служил в израильской армии. Он потрясающий мужчина.
– Неплохо для начала, – пробормотал профессор.
– У него большая… большая… Мероу называет это «маной». В общем, Дэниел обладает редкой силой внушения. Сказал наркоманке быть паинькой – и она его послушалась.
– Auctoritas, – изрек профессор на латыни. – Внутренняя сила. На собак она тоже действует. По крайней мере так говорят. Но сам я такими талантами – увы! – не обладаю.
– В субботу вечером я пойду с ним на дежурство в «Супы рекой» и узнаю о нем побольше, – сказала я, словно оправдываясь.
– Не сомневаюсь! – приободрил меня профессор. – Женщины как никто другой умеют собирать информацию. По-моему, в этом есть нечто сверхъестественное. Ваша юная помощница рассказывает про соседей такое, что, будь у меня на голове волосы, они бы встали дыбом.
Надо будет предупредить Кайли, чтобы она пощадила профессора Диона и дозировала сплетни.
– Однако и у Кайли бывают промашки! – рассмеялась я. – Она так и не разузнала ничего про мужчину, который поселился в квартире леди Дианы.
– А я его встретил в лифте, – поведал профессор. – Неужели я знаю то, что неведомо Кайли? Весьма польщен. Его фамилия Холлидей. Он на пенсии. Судя по всему, бывший чиновник. Он носит костюм, который был в моде лет пять тому назад. Детей у него нет, жены тоже, домашних животных не держит. Он показался мне грустным. Может, у него жена недавно умерла? Уж я-то знаю, каково это! – добавил профессор с тяжким вздохом. – Он спросил у меня, кто в какой квартире живет, а я посоветовал ему обратиться в жилищный комитет. Там ему расскажут даже больше, чем нужно знать.
– Какое впечатление он на вас произвел? – поинтересовалась я.
– Длинноватый, лысоватый. Если не ошибаюсь, у него два глаза и два уха. Дальнейшее знакомство было прервано миссис Пемберти, которая зашла в лифт на пятом этаже и принялась живописать прегрешения вашего злобного кота и стенать по поводу того, что ее супруг слишком много времени проводит в саду, что, на мой взгляд, неудивительно. Кстати сказать, как поживает несравненный Горацио? Передайте ему мое почтение.
– Непременно передам, – ответила я. – Однако мне пора. Включить вам телевизор?
Профессора передернуло.
– Боже упаси! Лучше дайте мне очки, – попросил он. – Благодарю за дивный вечер, моя дорогая.
Я нашла его очки и попрощалась. Вернувшись к себе, я покормила Горацио и остальное кошачье поголовье, а потом, убедившись, что все замки прочно закрыты, забралась в постель. Последний раз я проверяла все замки в тот день, когда переехала в «Инсулу». «Жаль, что в округе стало неспокойно», – думала я, засыпая, и, наверное, поэтому проснулась посреди ночи. Пролежав без сна, включила телевизор и посмотрела вместе с Горацио старый-престарый фильм ужасов. В доме стояла тишина. Впрочем, в «Инсуле» такие толстенные стены и внутренние перегородки, что соседей слышно лишь в том случае, если у них шумная вечеринка или семейный скандал, причем с дракой. Завтра уже пятница, вспомнила я. Испеку утром хлеб – и у меня будет целых два свободных дня.
В нашем районе нет смысла открывать булочную по выходным. Большинство жителей перемещается на другой берег реки в новый развлекательный комплекс «Саутбэнк», где полным-полно ресторанов, игровых залов и даже уличный театр. Я живу в рабочем районе, и по выходным здесь встречаются разве что трудоголики, наркоманы и заплутавшие психи. Хлебобулочные изделия такая публика практически не потребляет.
